И так каждый раз.
В конце концов мне это надоело.
В очередной раз, когда Света, задевая головой люстру, отправилась на поиски подходящих мне, деревенской дурочке, вещей, я молча развернулась и ушла. Покинула бутик и направилась, куда глаза глядели.
Было неприятно, когда тебя окунали в грязь. А Максим с первого дня нашего знакомства, если не считать той глупо проведенной вместе ночи, только этим и занимался. Самоутверждался за мой счет. Указывал мне на мое место.
Я долго брела, куда глаза глядели. Телефон в кармане не переставал вибрировать несколько минут. А затем в ватсап посыпались сообщения. Ни одно из которых я не стала читать. Под очередной «дзынь» я остановилась у витрины одного из магазинов.
За стеклом красовалась швейная машинка. Большая, красивая и совсем новая. Неосознанно я потянула к ней пальцы и «прикоснулась» сквозь стекло.
Помню, у меня была старенькая, пока я жила в деревне. Сердобольная соседка, тетя Инга, отдала мне свою, когда «глаза уже совсем перестали видеть». Черненький Зингер служил мне верой и правдой. Помню, как радовалась ему, мне казалось, что мне подарили целый мир.
Училась всему сама, таскала из библиотек потрепанные и выцвевшие журналы и осваивала непростое ремесло в одиночку. Сначала шила одежду для кукол, потом избрала своей жертвой кота Бориса, а после перешла на платья для себя и семьи.
И все бы хорошо, если бы только в очередном приступе ярости тетка не разбила любимый Зингер. Помню, как в тот день плакала без остановки много часов. Мне казалось, что подаренный ранее новый мир у меня отняли, так и не дав до конца насладиться.
С тех пор я была без машинки. Холила и лелеяла эту мечту. Думала, перееду в столицу и в первый же месяц куплю себе самую лучшую.
Не вышло.
А сейчас передо мной стояла красавица, настоящее произведение искусства и у меня в голове уже крутились наряды, которые можно на ней пошить, я уже слышала мерный стук иголки, видела, как прокладываются идеально-ровные швы…
А, была не была!
Вчера вечером мы с Орловым подписали договор, который про себя я как только не окрестила, начиная от «кабального», заканчивая «сделкой с нечистым». Я обязалась молчать и смиренно играть роль его рабыни, ой, простите, невесты и далее жены, и никогда в жизни не открывать рта и не рассказывать об этом даже под пытками. А он, в свою очередь, вручил мне карту. Маленький пластиковый прямоугольник. Который в наше время решал так много.
На нем была энная сумма денег. Очень приличная, судя по договору. Я даже не знала, на что тратить такие деньги, потому что никогда не обладала и сотой частью такой суммы.
Но сейчас…
— Вам что-то подсказать?
Я даже не успела зайти внутрь. Пожилая женщина, лет шестидесяти на вид, улыбнулась мне. Она вышла из магазина и посмотрела на меня, а я даже не заметила этого, потому как дверь была открытой.
— Я…
— Это очень хорошая модель, если возьмешь, не пожалеешь, прослужит тебе верой и правдой годами, — заверила мне улыбчивая продавщица.
Я пошла за ней, как заколдованная.
Это была мечта детства. Я всегда хотела свою машинку, оверлок, столик, кучу тканей, иголок, камней и пайеток. Вся та роскошь и красота, все те яркие краски и блеск, которого мне всегда не хватало в нашей серой, скучной деревне, в нашем маленьком, стареньком доме, все находило воплощение в грезах и эскизах будущих платьев.
А сейчас у меня, наконец-то, были деньги на то, чтобы осуществить мечту, которой было уже очень много лет.
