— Вижу, ты совсем не уборную искала, — тон моего голоса резонировал с тишиной. София так испугалась, что ненароком выронила фоторамку и та приземлилась на пол. Треск разбитого стекла эхом отразился по комнате, а мое сердце снова раскололось на части. Я сжал кулаки и стиснул зубы. Дочь Решетова попятилась назад, широко распахнув глаза.
— Прошу прощения, — едва шевеля губами, произнесла София. Затем склонилась к полу и начала голыми руками собирать осколки, осторожно вынимая из-под них фотографию. Я мигом оказался рядом и тоже склонился. Перехватив ее кисти, побудил остановиться и взглянуть мне в глаза. — Сергей Иванович, я…, — девушка побледнела, и я почувствовал, как она задрожала в моей крепкой хватке.
— Брось стёкла, — приказал я, выхватив из ее руки то, что было мне дорого. Встал, а София не спешила и продолжала собирать осколки. — Перестань. Я пришлю служанку.
— Я так виновата, — пролепетала она. — Ай! — воскликнула и тут же вскочила на ноги. Я нахмурился и подошел вплотную к ней. София прижала сжавшую в кулак руку к груди, а по внешней стороне локтя дорожкой пошла кровь и заляпался каплями ее серебристое платье. Шипя от боли, она начала бурчать себе под нос и ругаться саму себя, что ее любопытство никогда не доведет ее до добра. Именно так и есть. Спрятав фото в карман пиджака, я свирепо и гортанно выдохнул.
— Идём. Надо остановить кровь, — безапелляционно заявил я, обнимая ее за плечи. Повел ее в свою личную ванную комнату, где была аптечка на все случаи жизни.
— Нет-нет, — заупрямилась София, отстраняясь от меня, но я ее не отпускал. — Всё нормально. Я все равно собиралась уже домой.
— Перестань, — раздраженно оборвал ее. — Ты вся в крови, посмотри на себя.
София вновь покрылась румянцем.
— Зачем так пугать-то? — вырвалось у нее. А когда девушка поняла, что произнесла это вслух, обреченно вздохнула.
— Незачем было сворачивать не в ту сторону, — съязвил я, протолкнув девушку в ванную. — Садись на стул. Сейчас обработаем рану.
Она послушно прошла к стулу и села. расслабила руку и разжала кисть. Рана небольшая, но глубокая, оттого столько крови. София попыталась стереть с локтя остатки, но лишь размазала их по руке. Наблюдая за ней искоса, я едва сдерживал ухмылку. Порез от стекла, как правило, заживал долго и болел дико – я знал об этом не понаслышке. Вынув из тумбочки аптечку, достал все необходимое и подошел к Софии.
— Протяни ладошку.
Выполнила. Я ливанул перекисью, и та зашипела белой пеной.
— Ох, чёрт! — выругалась София, прикусывая кулак своей здоровой руки. — Мамочки…
— Терпи, — рявкнул на нее, смотря на то, как ее рука тряслась от агонии нескончаемой боли. — Сейчас сотру остатки, затем еще раз налью перекись.
— Может, одного раза достаточно? — взмолилась она, но я покачал головой.
— Будь бы ты кем-то другой, я бы и спиртом прижег… в наказание, — уточнил я, когда София внимательно разглядывала мое лицо. А потом, снова опустив взгляд на свою раненую ладошку, зашипела.
— Я поняла, что вы меня решили проучить.
— Да? — удивился я.
— Еще как. Обычно в таких случаях просто промывают водой, а не… ну в общем, вы поняли, — уныло пролепетала София.
— Почему не остановила меня, если знала? — недоумевал я.
— Как будто вам возможно перечить. Я видела, как вы общались со всеми гостями. Невозможно не заметить, как вы влияете на присутствующих. А дамы… даже замужние женщины едва держали свои слюни при себе, ведь по правую руку были их мужья.
