– А волчица… не разорвет?
Пожала плечами:
– Кто знает… Но вообще-то пригожий парень каждой твари мил. Почему не попробовать? Не надо, как тот трусливый царь Кусман, с кровати падать: что досталось, тем и пользуйся! Может, понравится еще. Думаю, по твоим талантам, ты и с волчицей еще пообщаешься. А пока я за нее: попробуй, Сергей, не бойся, – она приблизилась, мы начали целоваться… Вкус Танечки.
Но я все же боялся и продолжал спрашивать, не переходя за черту:
– А сколько вас?
– Какая разница? Есть мы. Русалки живы до тех пор, пока найдется хотя бы одна, которая верит, что может в нее обернуться. При полной луне, на Летоси, ночью. Помнишь, Наташа тебя на пляж звала?
– Конечно.
– Это она хотела тебе в образе русалки показаться. Но не решилась, побоялась, что испугаешься, не примешь такого. Ты все еще думал, почему она с тобой не хочет… сблизиться, не верил, что есть кто более достойный.
– Ну это я так…
– Да нет, правильно все. Это в образе человека и в самом деле нет. А в образе русалки?
– А кто… А с кем… Кого вы любите? Кто вас любит?
– Все тебе скажи. Сейчас вот я тебя люблю, и ты меня любишь, мало разве, – она, наконец, успешно подвернулась под меня – теплая, не холодная, страстная и трепетная одновременно, и… не знаю, как у вас, а мои редкие эротические сновидения обрываются всегда в этот самый момент. Ну, чуть позже…
Было уже светло, солнце вот-вот взойдет. Кроме пения птиц, полная тишина. Хорошо-то как кругом! Сейчас, при свете дня, я заметил тут еще одну особенность: на лужку и в лесочке много было здешнего, северного, мягкого низкорослого можжевельника: яленца по-нашему. Удивительно, в этом месте: как у нас говорили, яленец там вырастает, где Богородица ступит. Здесь, на проклятом правом берегу?
Уходя домой в поселок – а я пошел по правому берегу, это на полдня ходу, – я уже твердо знал, что завтра утром я попрошу Танечку выйти за меня замуж. Я не буду таким дураком, чтобы, унижая ее и себя, глупо сказать: согласен, мол, на твое предложение; нет, я сам попрошу ее, как будто бы чисто от себя и с нуля – как бы даже предполагая возможный отказ, осознавая, что не просят об этом замужнюю женщину, и извиняясь за наглость. Но она согласится. Лучшей я действительно нигде не найду.
Таню с дочкой я встречал поздним вечером на Белорусском вокзале в конце сентября, через месяц после Наташиной свадьбы. Они приехали дневным поездом всего с двумя чемоданами, как бы временно, чтобы попробовать. Таня воспользовалась имевшимся тогда правом сидеть с ребенком, с сохранением стажа, до трех лет – хотя уже и вышла было на работу, но обратно в отпуск вернулась – не выписываясь и не увольняясь. Она не хотела пока никаких формальных вещей:
– Не будем ничего загадывать. Просто попробуем жить вместе, посмотрим. Не получится – я уеду обратно, и забудем.
Соответственно, они с мужем не подавали пока на развод, хотя Коля, как Таня и говорила, ее отпустил без скандала (а другие заранее и посвящены-то не были, для всех остальных ее отъезд был сюрпризом):
– Мы с ним договорились, что он тоже новую жизнь начать попробует. Если сложится у одного из нас хотя бы, разведемся сразу. А нет, так и не к спеху.
Короче говоря, она максимально старалась ничем меня не стеснять и не обязывать. Условие (поставленное еще при той самой встрече в скверике сразу после Наташиной свадьбы) было единственным, но жестким: никому и ни при каких обстоятельствах не говорить, что Наташа – моя дочь:
