– Так мы договорились?
Наливайко молчал, но по его лицу было видно, что он не готов расстаться с рюкзачком.
– Передадите посылку по адресу – и можете уносить ноги! Этой суммы с лихвой хватит на безбедную старость.
– А! Черт с тобой – один раз живем! – решился Наливайко. – Давай свою посылку!
***
СИЗО №…
В небольшой камере, рассчитанной всего лишь на четырех человек «проживал» негласный хозяин тюрьмы – «вор в законе» Хобот, прожженный рецидивист с узким костистым лицом и «вислым» длинным носом (за который, собственно, и получил свою кличку). И хорошо жил – не тужил, со своими авторитетными сокамерниками – Гвоздем, Фунтом и Зямой. Имелся в камере и холодильник, забитый нажористым хавчиком, и телевизор с халявными каналами, и ковры, зарывающие облупленные стены. Даже на параше был установлен чистенький фаянсовый толчок, а не лоток-приемник, как в общих камерах. Не жизнь – малина! Разве, что протекала она за решеткой.
За столом, расположившемся между шконарей, сидели, и вяло перебрасывались в картишки Хобот и Гвоздь. У порога тусовался самый молодой из их компании – Зяма-разводила, вертлявый и «скользкий», словно глиста. Он заглядывал в коридор через небольшую щель между створкой и косяком с помощью «обезьянки» – собраной из кусочка зеркала и зубной щетки. Четвертый сокармерник – Фунт, так же, как и остальные – сиделец «со стажем», примостился на краешке стола, ковыряясь со «стрелой» – приспособлением из толстой лески и тяжелого наконечника.
Где-то в коридоре бухнула дверь и раздались шаги. Фунт быстро сунул «стрелу» за пазуху.
– Спокуха! – успокоил сокамерников Зяма. – Дубак[1]мимо прохилял.
Фунт вынул «стрелу», еще раз внимательно её осмотрел. Добравшись до параши, он пропихнул тяжелый конец стрелы в «очко». Спустил воду из бочка: стрелу понесло потоком воды по стояку. Леска натянулась, и начала стремительно разматываться на катушке. Наконец леска замерла и слегка провисла. По прошествии нескольких секунд леска опять натянулась и начала подергиваться. Фунт в ответку тоже несколько раз дернул за моток.
– Рыбка на крючке! – довольно сообщил он подельникам.
– Гвоздь, всех предупредил, чтобы никто по стояку парашу не гонял? – спросил сокамерника Хобот.
Гвоздь кивнул:
– Еще вчера по хатам разослали.
Фунт начал осторожно вытравливать леску. Наконец из очка появился «конь[2]» – замотанная в целлофан и скотч «колбаса»-посылка, измазанная в канализационной слизи. Фунт сполоснул «коня» под краном и передал «посылку» Хоботу.
Хобот надрезал целлофан заточкой и заглянул внутрь. Довольно кивнул и достал из коня мобильник, набрал номер и поднес трубку к уху.
После пары гудков из динамика донесся невозмутимый голос Лиса:
– Посылка дошла?
– Да! – коротко ответил Хобот.
Лис, стоя на противоположной стороне улицы от тюремных ворот, внимательно наблюдал за ними, продолжая говорить по телефону.
– Хорошо. Действуем по намеченному плану… – Лис отключился и убрал телефон в карман.
Из ворот вышел прапорщик Наливайко и, воровато оглядываясь, засеменил прочь от тюрьмы. Лис, немного выждав, надел на голову глубокий капюшон куртки и пошел следом за Наливайко.
***
Зинчук остановился возле кровати Хряка.
– Присаживайся, Пряник, – повелительно произнес смотрящий. – Так лучше: мандраж в коленках будет не заметно! – он сипло рассмеялся, вальяжно почесывая волосатую грудь, демонстрируя новичку тюремные татуировки.
