– Вы представляете, вот уже целый месяц, куда ни пойду, везде с ним сталкиваюсь, – жаловалась моя гостья. – Начала подозревать, уж не следит ли он за мной…
– Все! – не выдержал я и даже кулаком ударил по столу, но вышло неубедительно. – Выкладывайте, зачем явились!
Гости переглянулись, физик задумался, потом и вовсе помрачнел, кашлянул и проговорил не без труда:
– Пропала моя девушка. Ушла к другому.
– Дела… – Я фыркнул и залил злорадный смех изрядным глотком пива. – Ну и что с того?
– Она жила здесь.
– Она же и моя подруга, – добавила девчонка.
Выходило, что примерно в одно время исчезли две молодые особы, причем одна проживала в квартире до меня, другая собиралась жить со мной, да передумала. Я начал понимать: дело нечисто. И в лучшем случае, то происки нечистой силы, а в худшем – чьих-то грязных рук дело. Закралось подозрение: что если две пропавшие – одна и та же? Что если моя неверная и с этим верзилой роман крутила? Стараясь свыкнуться с потерей, я похоронил ее. И менее всего хотел теперь порочить память мертвых, вороша их грязное белье и проливая свет на темное прошлое. Но все-таки спросил:
– У вас, случайно, не найдется фотографии вашей… исчезнувшей?
– Да-да! Ведь мы к тебе за этим и пришли, – спохватилась девчонка.
Я напрягся, ожидая худшего. Но лицо, запечатленное на фото, увидел впервые. С этой женщиной я точно никогда не жил. Нет, с ней я точно никогда не стал бы жить.
– Не узнаю, – обрадовался я. От сердца отлегло, я вмиг сделался добр и человеколюбив. И отхлебнул из новой банки пива. – Может, квартира проклята, и девушки здесь долго не живут? Ты как себя чувствуешь? – спросил подругу физика.
Та фыркнула: мол, не валяй дурака.
Ощупывая лоб, я обратился к верзиле:
– Что же ты морду не набил сопернику?
– Какое там! У него черный пояс по карате.
Он даже назвал фамилию своего недруга, но я, отвлекшись, пропустил ее мимо ушей: что-то на букву «с» – то ли Снежинский, то ли Снегов, то ли Снегирев.
Физик полез в карман:
– Пожалуй, стоит показать тебе и его фото.
– Хранишь, как родного, у сердца? – съехидничал я, сам бессердечный.
– Врага необходимо знать в лицо, – парировал верзила, и на стол передо мной легла вторая фотография – потрепанная, измятая, подклеенная скотчем.
Я похолодел. Если бы только мои короткие волосы и без того не стояли торчком, они встали бы дыбом. На меня смотрело собственное лицо. То самое, что час назад я разглядывал в зеркале – внимательно, чтобы запомнить и не принимать больше, увидев мельком, свое отражение за чужака, за вора. За врага.
«Боже, зачем я стригся… – успел подумать я. – Когда бы не стригся, не был бы похож настолько!» Где-то в мозгу еще зациклилась и все крутилась, как спасательный круг, мысль, что все случившееся – чей-то розыгрыш. Недобрый… Или попросту злой.
– Я никогда не занимался карате, зуб даю! – спешил поклясться я.
Девчонка выхватила фото у меня из рук, взглянула мельком и уверенно сказала:
– Вовсе не похож. Смотри: у этого вон нос какой кривой, а у нашего, – кивок в мою сторону, – еще ничего. У этого, с фото, глаза карие, а у нашего-то зеленые.
– Фото черно-белое, – осторожно заметил физик.
– И что с того? Что я, по-твоему, по черно-белому не догадаюсь? А уши? Повернись-ка в профиль, – велела мне. – Ты только посмотри на эти уши!
Казалось, меня разбирают по косточкам в анатомическом театре. Или делают бертильонаж – кто знает, может, я отстал от жизни до тех пор, когда криминалистика еще не знала отпечатков пальцев, идентифицируя преступников по форме носа и ушей?
