– Ну вот же. – возмущенно начал я, – у вас же в протоколе сказано…
– Молодой человек! – резко оборвал меня майор, – в протоколе описана объективная обстановка на месте совершения преступления, мы не делаем тут выводов, о том, как образовался этот кровавый абрис, не говорим, что это контур навязываемой вами девушки или нет, мы просто говорим о том, что он есть, а в причине образования этого граффити разберется следствие!
Мне осталось только подчинится, и пописать бумаги, но перед дверью, я оглянулся и робко спросил: – Андрей Александрович, а можно я буду интересоваться результатами розыска девушки, очень меня ее судьба интересует?
Я думал потолок рухнет от раздавшегося громоподобного смеха полицейского, он смеялся раскатисто, покраснев от натуги и покряхтывая, смеялся искренне, подвывая и даже немного прослезился, смеялся и Грин, но почти беззвучно, чуть согнувшись и держась рукой почему то за сердце, смеялся и просунувший в дверь (уже приоткрытую Грином) голову дядя Ислам, но смех его был скорее осторожным, вежливым и было понятно, он знает, в чем тут юмор.
– Послушайте тезка, – отсмеявшись, сказал майор, – вы не остались здесь только благодаря вашему настойчивому дяде и вот этому товарищу, он указал на Грина, – а так у вас были все шансы наблюдать за ходом следствия и судьбой разыскиваемой девушки, никуда не уходя, прямо из этой камеры.
У меня в голове мелькнуло, название знаменитого сериала («Тайны следствия», по-моему), я понял всю абсурдность своей просьбы и покраснев буркнул – до свидания, – и не удержавшись более громко произнес, – тезка…
Только выйдя на улицу, я понял, какой спертый воздух был в отделении, хотя, возможно, это просто меня пьянил воздух свободы (немного высокопарно, но тогда мне так не казалось).
Оглядевшись по сторонам, я понял, что до места происшествия совсем недалеко, метров, наверное, семьсот, «а не пойти ли туда осмотреться?» подумалось мне, но подумалось лениво. Потом в голове промелькнула другая мысль – о преступниках, которые всегда возвращающихся на место преступления и желание идти туда отпало совсем.
В пол уха я услышал невнятный бубнеж, это дядя Ислам и Грин явно обсуждали происшедшее, до меня донеслись обрывки фраз, которые несли для меня нулевую информативность: «…явный бутчер…», «..полагаю приманка? Нет, я их вроде всех отвадил, колпак беды на нем давно…», «…это сильные задатки, думаю дальше хуже будет…», «…а если не он? Ну не он и все!… ага, а ты так можешь?.... ну если поднапрячься….вот именно!…». Вид у них был встревоженный и я бы сказал озадаченный, как будто произошло то, чего они боялись, но совсем не так как планировалось.
Пора домой, надо явно отдохнуть и все обдумать попозже, и все же одно хорошее во всем этом кавардаке было – я ее снова встретил….
Фабула. РЕДАКТОР.
Лео. Продолжение.
…. как всегда они подшучивали надо мной и строили козни, работать они не хотели совсем, а учитывая, что прибираться в мастерской и ходить на рынок за продуктами доставалось самому молодому, то есть мне, времени на это у них вполне хватало.
Мастер Верроккьо был не очень стар, и я подозреваю, что отец выбрал его именно по этой причине. У него был звучный голос, еще ясные и даже какие-то прозрачно-детские глаза, крепкая рука (моя спина убеждалась в этом не раз) и прекрасное чувство цвета и формы. Именно за это уникальное чувство его и ценили во Флоренции дворяне, а мастерская всегда была полна учениками и подмастерьями.
