Рефлексии - страница 4

Стоило только выйти из дома и пройти сто метров, Евгений попался на глаза низкому молодому человеку. Это был его сосед из дома напротив – Гена. Всегда при виде него возникал вопрос: откуда в двадцать первом веке берутся люди с такими именами? Гена улыбчиво протянул руку.

– Привет, брат, как дела?

Евгений же пожал руку и скучно ответил: «Нормально». После этого он немедля двинулся дальше.

Об этом человеке складывалось ярко-негативное впечатление. Евгений знал его со времён школы, где они даже и не общались толком. Иногда были в одной компании в столовой – не более того. И спустя пять лет со дня прощания Гены со школой они виделись всего раз десять.

«Тогда почему ему интересно, как у меня дела? Пустая формальность или фальшь? Зачем интересоваться самочувствием человека, который тебе безразличен? Которому ты не пишешь, не звонишь, с которым не видишься вообще?»

У него сложилось обособленное отношение к, казалось бы, простому понятию «друг». Он понимал, что последнее время слова теряют своё сакральное значение. Сегодня сказать «ты мой друг», «брат», «люблю» так же просто и бессмысленно, как «привет». Это его раздражало, и не мог позволить себе он находиться среди лицемеров, опустошающих сакральные смыслы. Было ли дело в том, что он обожал слова, считал их отражением чувств, или в том, что начитался умных антиобщественных цитат, – не важно, важен лишь итог, напечатанный в книге-голове.

Гена был, что называется, дворовый парень, откуда, вероятно, и начались его «пацанские» выражения, мировоззрения, музыкальные предпочтения. Ещё с раннего периода становления личности он пропадал во дворах с соответствующим дворам контингентом. Отсюда пошли и словесная привычка называть всех «братьями», и гиперболизированное желание отстаивать свою правоту, и, конечно же, желание большинство споров решать рукоприкладством.

– Идиотизм, – скромно резюмировал свой анализ Евгений.

Он шёл по улице на остановку, чтобы оттуда поехать через центр города в дом, где его ждала Мама. Испачкав чёрный ботинок в грязи, в его голове не родилось мысли вроде: «Чёрт! Грязным теперь идти?» Нет! На его лице третий раз за день появилась улыбка – с чего бы? Всё просто, покуда он любил это время года – то любил и негативные его проявления.

«Любить ведь значит удивляться достоинствам и принимать недостатки», – подумал про себя парень и, не мешкая, продолжил свой путь.

Отчего-то пятно, расстелившееся от подошвы к началу джинсов, натолкнуло его на решающую мысль: «А не пойти ли мне пешком? Всего-то пять километров, отличная погода!»

Над его головой тем временем среда обесцвечивала всё вокруг; небо заполнялось тучами, а здания и жёлто-красные деревья вокруг теряли свою контрастность, хотя и продолжали выделяться.

Осень всегда наталкивала на мыслительную деятельность, даже когда ему этого не хотелось. Он мог проезжать в автобусе мимо пустых домов, в окнах которых виднелась темнейшая пустота, и моментально голова его наполнялась идеями. Как правило, мысли эти носили секундный характер, как пули, выпущенные в человека; раз выстрел, два, три – и прошли насквозь.

Однако в этот день он намеренно хотел погрузиться в прогулочные рефлексии, покуда есть Причина и каких-то пять километров, через которые он наконец окажется там, где ему быть нужно и где быть чертовски хочется.

Короткое путешествие его – обыкновенная осенняя прогулка по дневному городу, только-только ощутившему всеохватывающий вкус осени. Выйдя на перекрёсток, он понаблюдал за людьми, опустившими свои головы вниз, глядя в смартфон, после – за водителями автомобилей, стоящих на красный сигнал светофора и занимающихся, в сущности, тем же.