– Все так, товарищ Гриневский, – кивнул тот.
– Клим, как тебе здесь? – спросил меня Герман.
– Хорошо, – и я потянулся.
– Это пока хорошо, потом комары пойдут, уже не так сладко будет, – засмеялся Герман.
– Это да, комары у нас знаешь какие, ух! – и дядя засмеялся тоже.
– Руся, завтра в город поедешь, я машину распорядился утром прислать. Купишь там по списку, на почту зайди обязательно.
– Я думала, своим ходом, – ответила женщина.
– На телеге из деревни? Да ты полдня туда ехать будешь. Возражения не принимаю, управишься утром – и обратно, к обеду поспеешь.
– Хорошо, Василь Николаевич, – и снова замолчала.
Позже, когда подали машину для Германа и он уехал, мы сидели у потухающего костра, и дядя сказал:
– Клим, у меня к тебе будет разговор.
– Так, – я отставил чашку с чаем, которого хватило разве что на глоток.
– Ты должен мне помочь в одном деле. Конечно, я надеялся, что ты будешь чуть старше и физически крепче, – он внимательно смотрел на меня, – но то, как ты проявил себя сегодня, меня убедило в том, что ты подойдешь для этого дела.
– Что за дело?
– Понимаешь, здесь недалеко есть больница, в ней лежит один человек, которому там не место, – он посмотрел по сторонам. – Нужно забрать его оттуда.
– То есть, что значит «забрать»? – не понимал я.
– Как ты можешь видеть, я – человек, который занимает далеко не последнее место в этой стране, но даже при всем своем влиянии я не могу помочь этому человеку. Как бы я ни старался, какие бы связи ни поднимал – это просто невозможно, пока я здесь, а он там, – Василь Николаевич закурил и откинулся на спинку кресла.
– И что же нужно сделать? – полюбопытствовал я. – Чем я смогу помочь этому человеку?
– Тебе нужно будет лечь в эту больницу. Это я устрою, проблем быть не должно, а затем ты встретишь там нашего человека, засланного туда заранее, и вместе – ты, твой напарник и наш товарищ – должны будете сбежать, – все сказанное дядей было похоже на бред. Я даже на минуту задумался, а не проверка ли это? Может, он специально завел этот разговор, чтобы посмотреть, смогу ли я решиться на столь отчаянный поступок. Тем не менее мне было совершенно ничего не понятно, кроме того, что нужно выкрасть больного из отделения больницы.
– А что это за человек? Почему он там находится? – спросил я, допивая остатки чая. Затем дядя жестом попросил подать ему мою чашку и налил в нее коньяк.
– Пей, – сказал он, и я сделал глоток. Алкоголь пламенем объял мое горло и огнем пронесся по желудку, после чего я почувствовал приятную легкость. – Тот человек был доставлен в ту самую больницу по случайности: типичная для бюрократического режима оплошность. На самом высоком уровне каким-то образом его имя попало не в тот список, за ним приехали, отправили на лечение. Так как по всем документам ему положено лечение, заверенное всеми инстанциями, то даже я при своем положении не могу прыгнуть выше головы и, обойдя все подписи и печати, вызволить человека. Его зовут Дмитрий Аристархович Рощин, он, кстати сказать, тоже поэт, как и ты, – сказал дядя и вздохнул.
– А почему он сам оттуда не сбежит? – пытался понять я. – Или пускай доказывает, что здоров. Неужели врачи не видят, что человеку не нужно лечение и что он попал туда по ошибке?
– Ты, конечно, плохо понимаешь всю ту силу, которая забросила его туда. Ни один врач из этой лечебницы не пойдет против заверенных документов свыше. А есть у человека заболевание или нет – там мало кого волнует. Вот они и лечат его, давно лечат. Именно поэтому он и не может оттуда сбежать – не в состоянии.
