– Не удержим, – услышал Пашка крик Летехи позади, – надо заходить! У нас половина уже пошла в обход, ждите их со своей стороны, с того угла. Заходим, заходим, а то все!..
После известий о том, что боевики вот-вот стянут кольцо вокруг группы, бойцы лихорадочно усилили огонь, подойдя вплотную к входу. Обороняющимся пришлось уйти вглубь завода, кто не успел этого сделать сразу, остался лежать у входа.
Ротный перекрывал своим командирским голосом всю эту адскую какофонию. «Шмель» уже покоился на его плече, готовый к своему единственному выстрелу.
– Соловей, на секунду выходим, делаем выстрел! Восемь гранат в разные углы!.. Все остальные разом на штурм, внутрь! Все! Задние остаются прикрывать вход, другие чистят первый этаж и занимают все проходы ко второму! Соловей, пошли!!!
Слез на лице Замка уже не было. Может, и показалось тогда… Он кивнул Ротному со своим неизменно мрачным видом.
И тут Пашка уловил вспышку огонька со здания напротив, стоящего уже в другом квартале, и сразу над головой чавкнула пуля, хлопнув в стену и осыпав его белым крошевом.
Пашку от неожиданности упал на землю. Сзади его подпер Жеха, держа пулемет одной рукой по-боевому, словно это был облегченный автомат. С левой стороны пулемета свешивался остаток пустой ленты, с правой полная лента уходила в пристегнутую коробку.
– Снайпер, сука! – крикнул он Пашке. Обернулся к одному из «ворон» – бойцов призывом помладше его, но старше Пашкиного, – Петруха, попробуй удержать его, пока не зайдем.
Петруха весело и отчаянно оскалил зубы. Вскинул СВД, выискивая в прицел затаившегося врага. Хлопнул выстрел, еще…
– Удержу! – радостно заорал он, – вижу, гниду…
Еще пара спецназовцев-снайперов постреливала на ходу по соседнему зданию, пробираясь ближе к головной группе.
Сидоркин рявкнул поднимающемуся с земли Пашке:
– Пашков, идешь со мной в завод, спину прикрывай, понял!? Чтобы ни шагу от меня… Коробки неси, – и сунул Пашке две большие пулеметные коробки с лентами, – расторопнее будь.
– Хорошо, – кивнул Пашка, не очень-то хорошо соображая в этом оркестре пальбы. Тем временем у центрального началось наконец основное действие.
Два бойца подползли к самому порогу, закинули внутрь сразу несколько гранат, одну за другой. В темноте первого этажа начало рваться. Пашка ощутил, как дрожит стена, к которой он прижался вместе со всей цепочкой боевой группы. С каждым взрывом из темноты вырывались огненно-дымные тучи.
Один из дедов считал:
– …Четыре, пять, шесть, семь. Восемь! – рявкнул, как скомандовал и, всунув руку с автоматом внутрь, принялся беспорядочно палить, нажимая на спусковой крючок.
Из темноты валил едкий черный дым, вызывая слезы, и стелился по обожженной земле, обнимая ноги в грязных, запыленных берцах.
Одновременно с этим Ротный в два длинных прыжка оказался на открытом месте, как раз напротив затихшего на мгновение проема. Свирепо рявкнул РПО у него на плече, и вокруг содрогнулось, спрессовав воздух вокруг. С обоих концов трубы рвануло пламя и выстрел в долю секунды исчез внутри завода.
Вслед за Ротным, опоздав на какое-то мгновение, выскочил на это же место Замок и второй огнемет, оглушительно взревев, сделал свое дело. Внутренности дрогнули. Всю группу обдало горячим, а Ротный уже орал, не дожидаясь, пока стихнет звон в ушах:
– Пошли!.. …шли… вашу мать!!!
***
Неудержимо клонило в сон. Пашка досадливо цокнул языком сам на себя из-за того, что не может с этим совладать, и снова заснул. Сон получился чутким и беспокойным. Часто к яме подходили боевики, смеялись, тыкали в пленных пальцами. Тело непроизвольно напрягалось, каждый раз ожидая развязки, но, приоткрывая глаза, убеждался, что и сейчас пришли не по их душу, а так, поглазеть, и снова забывался. К этому моменту он уже зарекся от похождений в зоопарк на гражданке, если еще удастся оказаться там. Бедные звери… Им, вольным душам, наверное, еще тяжелее от того, что никуда не скрыться от назойливых взглядов пялящихся на тебя людей.
