Реинкарнация да Винчи - страница 3

Леонид. Ага! Спасибо огромное! Раз уж я такая посредственность – может, мне вообще не заморачиваться и сразу в армию сходить?! У тебя же там прочные связи. Устроишь меня на контракт. Через пару годочков стану как ты – древесиной с функцией басистого звукоизвлечения. Буду тапочками своими в коридоре командовать и мир делить на чёрное и белое.

Пётр Елисеевич. Ты зачем так отчётливо требуешь, чтобы тебя нахлобучили?

Леонид. Да ты только и умеешь, что физическую силу применять и расправами угрожать. Правда-матка глаза выкалывает? Ты ведь всю жизнь хотел, чтобы я в погоны пошёл. А я другой человек. Армейская система все творческие задатки и начала подавляет. Там нет никакой индивидуальности. Это всё не про меня. И я не жалею, что нарисовал себе в медкнижку эту астму и откосил от срочки. Вот ни капли стыда.

Пётр Елисеевич. Послушай, болезный! Откуда тебе вообще знать про деградацию в армии, если ты и дня не прослужил, не считая нескольких недель кадетки?

Леонид. Так ты самый живой пример, папаша. Самая наглядная антиреклама. Даже не надо никаких пособий.

Пётр Елисеевич с расширенными зрачками хватает сына за шкирку, делает ему подсечку ногой и начинает возить его лицом по полу. Последний находится в состоянии полусопротивления и в бессилии выкрикивает ругательства отцу, будучи возимым щекой по полу в неудобной позиции на четвереньках.

Леонид (орет прерывисто). Деревяшка-а-а-а-а-арррхпдпди…

Пётр Елисеевич (озверело). Р-р-рот зааакрой! Ро-от за-а-акрыл! Ро-о-от свой за-ва-а-а-ли-ил…

Леонид. Бамбу-у-у-у-ук-к-к-кищпьдзв… Баоба-а-а-а-аб-б-б-бфтцша…

Пётр Елисеевич. За-ва-ли-и-ись, гадёныш, по-гань та-кая!

Леонид продолжает бесноватые крики с надеждой на то, что услышат другие домочадцы, за неимением альтернатив решения конфликта. Через несколько секунд в комнату влетают Лариса Николаевна и Марина и оттаскивают главу семейства от слегка потрёпанного Леонида.

Лариса Николаевна (звонко). Пе-е-е-е-етя! Вы что тут устроили снова? Мы же договаривались с тобой!

Пётр Елисеевич. А ну замолкни и не влезай, женщина! Это всё всходы твоих посевов. Распустила его. Внушала ему исключительность. Подтирала пятую точку везде. Вот он и вырос с неадекватной самооценкой да мнит себя наместником Бога на Земле.

Марина пытается открыть рот и возразить, но не уверена, что настал подходящий момент, и продолжает аккуратно выжидать.

Лариса Николаевна. Полноте. Он уже зрелый мальчик. Ушло время силовых методов, офицерских ремней и скакалок, скользящих по филейным местам. Смирись уже с этим.

Пётр Елисеевич. Лара! До тех пор, пока этот тунеядец пользуется нашей квадратурой, он будет маленькой манюнечкой. И я его буду, как кошака, харей по полу возить. Мне всё равно, что он уже двадцатитрёхлетний лоб. Его психологический возраст максимум двенадцать лет, и то с натяжкой.

Леонид. Как вы задолбали меня уже своей токсичностью! Вы оказываете беспрецедентное давление! Ваша замшелость уже как ком в горле! Марина, собирайся! Мы уходим из этого душного гадюшника. Нам здесь не рады.

Пётр Елисеевич. Ну, во-первых, не «нам», а конкретно тебе. А во-вторых, иди-ка ты сюда, я тебя придушу (движется к сыну).

Марина. Пётр Елисеевич, нет! Не надо!

Лариса Николаевна закрывает телом сына, блокируя мужу доступ. Тем временем Леонид демонстративно имитирует смелость, вытаскивая голову из-за спины матери.

Лариса Николаевна. Петя, уймись сейчас же, буян старый! Марина, ты остаёшься! Даже не вздумай никуда уходить отсюда! Уйдешь – обижусь. Имей в виду. Лёня сгоряча про уход ляпнул. Он отходчивый, ты же знаешь. Он пару денёчков у своих коллег по цеху перекантуется и вернётся. Мы это ещё до тебя проходили.