– Шутка, – сухо пояснила я. Горобец изобразил на лице жалкое подобие улыбки.
«Дура! – мысленно выругала я себя. – Нашла над кем шутить! Как бы он у меня тут в обморок не упал».
Горобец настолько не был похож на хладнокровного, жестокого и циничного убийцу, что у меня сразу появились сильные сомнения по поводу его виновности.
Он прошел в гостиную и, повинуясь моему приглашающему жесту, осторожно присел на краешек дивана.
– И давно вы ударились в бега? – поинтересовалась я, усаживаясь в кресло напротив.
– Вчера вечером.
– Почему?
– Испугался.
– Чего?
Горобец замялся, опустил глаза и прошептал:
– Боялся, что в милиции меня будут бить.
– А с чего это вы взяли, что в милиции бьют? Вы уже имели с ней дело?
– Нет, что вы! Рассказывали знакомые, да и в газетах об этом пишут.
Действительно, мы уже дожили до того, что о пытках в милицейских застенках, с одной стороны, можно писать, но, с другой, можно не обращать на это внимания. Долго такое состояние неустойчивого равновесия длиться, конечно, не может. Остается только гадать, в какую сторону качнется маятник: запретят об этом писать или все-таки начнут с этим бороться.
– Зачем вы пришли ко мне? – продолжала я свой импровизированный допрос.
– Мне рассказывал о вас один знакомый, вы ему здорово помогли в свое время.
– Он вам случайно не рассказывал, сколько я беру за свои услуги?
Горобец опять в смущении опустил глаза и даже слегка покраснел.
– Рассказывал. Я сейчас не могу вам заплатить, но потом я непременно…
– Хорошо, пока не будем об этом.
– Так вы согласны мне помочь? – с надеждой в голосе спросил мой потенциальный клиент.
– Не знаю, – тяжело вздохнула я, – в моих ближайших планах, признаться, ваша персона не фигурировала. Но, как известно, – я задумчиво накрутила локон своих волос на палец, – планы могут меняться.
В его глазах застыл немой вопрос.
– Ну, хорошо, – я уселась в кресле поудобней, – расскажите все, что сочтете нужным, а потом мы решим, что делать.
– Да что, собственно, рассказывать?
Со Светкой мы поругались дней пять тому назад. И с тех пор я ее не видел. – Вы что, не ходили на занятия? Ведь, насколько я поняла, вы с ней вместе учились?
– Понимаете, мы учились в параллельных группах. К тому же семестр подходит к концу. Началась зачетная сессия, и некоторых занятий уже нет.
Он замялся и замолчал. Я терпеливо ждала.
– В общем, мы больше не виделись.
– Она вас избегала?
Горобец неопределенно пожал плечами:
– Наверное. Хотя я и сам особенно не стремился с ней встретиться. Я действительно сильно разозлился на нее.
– Из-за чего, собственно?
– Последнее время она начала себя как-то странно вести.
– Что именно вам показалось странным? – заинтересовалась я.
Странности – это как раз по моей части.
– Во-первых, она стала пропускать занятия и хуже учиться. Во-вторых, соседки по общежитию, где она жила, стали говорить, что она там частенько не ночевала.
Знакомые симптомы.
– Родственники у нее здесь есть?
– Нет, из родни у нее только мать и тетка в деревне. Они приезжали раза два в год, по очереди. Привозили кое-что из харчей.
– Деньгами не помогали?
– Откуда? Сами с хлеба на квас перебиваются, обе вдовые.
– Понятно. Тогда я, кажется, могу догадаться, что было странного, в-третьих. Она стала покупать дорогие красивые вещи и уделять вам меньше внимания. Верно?
– Верно! Но как вы догадались?
– Потом расскажу. Сначала ответьте мне на один деликатный вопрос. Вы были с ней близки?
