– Много вкусного планктона! – поприветствовал он охранников. – Я с Земли. Буду делать сюжет о фестивале трабунеков. Пустите нас внутрь? Мне надо быть поближе к событию. Пообщаться с участниками.
– С трабунеками пообщаться? Попробуй, может чего и выйдет, – прыснул левый охранник.
Он оценивающе посмотрел на Андрея, который готов уж был разразиться длинной речью, но ему даже не понадобилось ничего пояснять насчет помощницы. Мембрана открылась.
«Как все просто», – ликовал Андрей.
Оказавшись под куполом, он перво-наперво разыскал местных телевизионщиков. Они ему сообщили, что на Земле принимают трехмерную картинку с эмоциями в режиме он-лайн.
– А чего охранник смеяться надо мной вздумал? Что я такое смешное сказал? – поинтересовался Андрей у Крислы. Ему не хотелось выглядеть полным невеждой, задавая вопросы участникам фестиваля. Но что уж поделаешь, если вся скачанная им информация в голове не отложилась.
– Да не бери в голову. Конечно, главные участники фестиваля – это трабунеки. Но они не умеют говорить. Они вообще ничего не умеют. Я уж и не помню – пытался ли их кто-то дрессировать, но из этого точно ничего путного не вышло.
– Расскажи мне про этот фестиваль, ну и про трабунеков.
Слушая свою подружку, Андрей и не заметил, как к центру арены потянулись кильватерные линии ганопусцев. Подружка сама остановилась, прервала свой рассказ на полуслове, заворожённая зрелищем. Андрей с мгновение не понимал отчего у нее вдруг глаза остекленели, уставившись в одну точку за его спиной. Но тут купол огласил настоящий рев, ввысь почти под самый купол взметнулось пара десятков ганопусцев. Они дули в громадные раковины. Звуки эти, похоже, проникали по другую сторону купола и были слышны зрителям, потому что те завертелись на месте. Андрей ощутил, что тело его начинает само собой совершать какие-то танцевальные па. Рядом с ним танцевала Крисла.
Андрей уже научился различать половую принадлежность туземцев. Помимо музыкантов на арене были одни лишь девушки. Их уши были просто громадными. При каждом гребке они прижимались к телам, пеленая их словно одеждой, а потом расправлялись, точно паруса клипера, черпнувшего воздух. Такой стиль плавания напоминал медуз. Ласты они прижимали к телам и плыли, получается, лишь за счет своих ушей, не используя даже хоботов и реактивных струй. Левой передней ластой они прижимали к себе светящиеся раковины, а вот что было под правой и не разглядишь.
– Какие они красивые! – восторженно и с изрядной долей зависти прошептала Крисла.
И тогда Андрей понял, что женскую красоту здесь измеряют размерами ушей. Их видимо с детства натягивают на раму, как холст, чтобы день ото дня они становились все больше и больше. На земле ведь тоже, еще до генных модификаций, пытались, кто во что горазд, изменять свою внешность. Кто-то считал, что признак красоты – это маленькая ножка, другие – длинная шея, ну а третьи деформировали форму черепов.
У участниц представления уши были раскрашены сложными узорами. Медуз, наверное, пришлось очень долго дрессировать, чтобы они не просто ползали по телу, а смогли оставить такие следы.
«Ай, как жаль, что я про это не выяснил, но как-нибудь выкручусь»
Кильватерные лини встретились в центре, ушли вверх, переплетаясь, как волокна веревки, а достигнув купола, вновь рассыпались. Девушки поплыли вдоль купола все тем же стилем медуз. Среди зрителей начиналось какое-то безумие.
