Андрей уговорил нескольких ганопусок, открывавших фестиваль, помочь ему с рассказом. Они плавали позади него, раскрывая свои разноцветные уши. Он подозвал одну из них, задал вопрос, и та рассказала, что девушки годами готовы терпеть все эти растяжки, увеличивающие размер их ушей – лишь бы попасть в число избранных. Другая, включившись в беседу, поведала, что вся её деревня собирала деньги на самых лучших дрессированных медуз, разрисовавших ей уши.
– Мы лучшие! – крикнула она.
– Мы лучшие! – тут же заспорила с ней первая девушка.
Андрей едва успел разнять их, а то точно между ними разгорелась бы драка. Он как-то упустил, что любая драка повышает рейтинг передачи.
Показывая на уши ганопусок, он объяснял, как создавался на них рисунок, а потом еще добавил, что такими работами могли бы гордиться многие современные художники. Девушки в восторге окатили Андрея струями из хоботов, и тот пояснил, что так туземцы выражают свое почтение. Он так жестикулировал ластами, что иногда едва не выпадал из кадра.
Мешал хобот. Андрей не знал, что с ним делать и в каком положении его держать. Он вытянул хобот перед собой, пару раз случайно набрал воды, при этом реактивная струя толкнула его вперед и он, наверняка, занял весь экран. Время его включения уже истекло, но его не прерывали, и он успел рассказать и о том, как готовят трабунеков к фестивалю, и ещё о чём-то, что вспомнил, услышал от Крислы или попросту выдумал по ходу включения.
– Феерично! – связался с ним продюсер после окончания выпуска. – У нас кое-чего слетело с эфира. Ну, на Пранколину корреспондента заслать не удалось. Вернее, его заслали, а он туда не прибыл. Вот ищем, где ж он. Вот мы и не знали, чем время забить. Я как-то не рассчитывал, что ты сможешь чего-нибудь дельное рассказать. Вот и не сказал тебе об этом. Но ты, точно мысли мои прочитал, и говорил дольше, чем положено. Как раз сколько нам было нужно.
– Ага, – сказал Андрей.
Ему не хотелось долго разговаривать с продюсером. Работу свою он сделал. Фестиваль подходил к концу. Награждали победителей. Их только что определили, и Андрей не успел назвать их во включении. Но кого в Солнечной и окрестных системах интересуют имена ганопусцев, чьи трабунеки в этом году признали самыми лучшими? Никого. Надо заметить, что и его сейчас мало волновала такая далекая Солнечная система. Он весело болтал с Крислой о том, чем они займутся после фестиваля и куда поплывут.
«Без тронгада – нет лексада», – вспомнил он рекламный слоган. Интересно, что такое «лексад»?
Вдруг перед глазами его все помутнело, точно каракатится выпустила маскирующую жидкость. Крисла первой поняла, что происходит, ухватила его за хобот, но ведь она могла удержать только его тело, а уж никак не его сознание. В ластах у нее осталась пустая оболочка. Андрея бесцеремонно вытряхнули из тела, и он вновь летел через все эти парсеки мертвого космоса.
– Какого черта? – закричал он, оказавшись у себя дома в своем теле, лежащем в саркофаге. Его вопрос остался без ответа.
Аренду ганопуского тела оплатили до времени включения плюс час. Предполагалось, что Андрей сразу после включения поспешит на склад и вернет тело. Но его об этом не предупредили. Он думал, что его командировка будет дольше. Когда срок аренды тела истек, сознание автоматически его покинуло и вернулось на Землю.
– Какого черта мне об этом не сказали? – возмущался Андрей, связавшись с продюсером отдела внешних коммуникаций.
