– Когда ты успела пролезть в старосты? – шепнул ректор, подавая руку, чтобы я поднялась по ступенькам. Он наклонился ко мне слишком близко, китель натянулся на мощной груди, золотые заклепки засверкали. Я заметила родинку и шрам на шее мужчины с правой стороны. Именно там пряталась татушка, я помню, хотя сейчас ее не было видно. Часть светлых волос ректора плотно прилегала к коже.
Сначала я замялась, потому что все тело сковало невидимыми обручами. На нас все смотрят, ждут, что буду покорной! Лишних прикосновений только не хватает, чтобы раскрыться и пасть смертью настоящего оборотня.
Порывисто выдохнув, я все-таки вложила пальцы в большую ладонь и сжала руку. Ректор вдруг побелел, но не отпустил меня, а лишь выпустил сквозь зубы странный свист.
Меня еще никогда не волновало чужое тепло так сильно, чтобы щеки наливались краснотой за несколько мгновений. Его запах, легкий мускат с корицей, тревожил до головокружения. Он влетел в нос и заполнил легкие, на языке появился солоноватый привкус. С трудом расцепив зубы, я подтянула юбку, чтобы не запутаться в ней туфельками, и сдержано-спокойно ответила, глядя в зеленые глаза:
– Ли-тэй Ренц спросите, что я здесь делаю. Она меня в это втянула без моего согласия.
Ректор сухо улыбнулся. Придерживая за локоть, помог выйти на сцену и добавил тихо, чтобы никто не услышал:
– Это ничего не меняет. Проверка состоится, пусть и не сейчас. Или ты сама признаешься, откуда у маленькой неопытной магички столько сил, или я все узнаю.
Столкновение наших взглядов совсем выбило из равновесия. Пальцы сжались в ладони ректора, а он шире заулыбался, а зрачки, глубокие, как ночь, расширились.
Оставалось только заполошно моргнуть и покорно склонить голову. Сдержать наплыв ужаса, что сковал плечи, получалось с трудом, но этот мужчина меня не сломит так легко. Я – дочь альфы, никому не позволю себя пугать или подчинять. Пусть проверяет, раз такой подозрительный! Но я обязательно что-то придумаю, чтобы этот ритуал пошел не по плану.
– Как вам будет угодно, ли-тэ, – проговорила уверенно и осторожно приподняла голову. Мне хотелось сжечь мужчину одним взглядом за то, что он продлевает мою агонию, не добивает.
Если инквизитор подозревает в маге оборотня, он никогда не тянет, достает кинжал и вонзает в сердце, потому что для него промедление – смерть. Перевертыши не будут ждать несправедливости, инквизиторы по праву мести – наши враги.
– Не признаешься, значит? – еще тише, около уха шепнул ректор.
Свидетели нашего короткого диалога – полтысячи студентов. Разве он не понимает? Они не разберут, о чем мы говорим, но слухи пустят, мол, ректор на первокурсницу глаз положил. Чего он добивается таким вниманием?! Это ведь запрещено!
– Проверка так проверка, – добавила я одними губами, чтобы невольно не быть услышанной и, присев в уважительном жесте, отошла к другим старостам.
Среди них оказалась Алисия. Она вздернула подбородок и отвернулась. Я на нее тоже смотреть особо не желала, так что пусть кривится кому-нибудь другому.
Ректор вернулся на свое место, сжал рукоять усиливающего голос артефакта, повернул немного голову в нашу сторону и сначала изучил каждого. Скользил взглядом, будто видел всех насквозь. По мне лишь мазнул и перевел глаза на другую старосту.
Я, пользуясь моментом, тоже разглядывала «коллег».
Рядом со мной стояла невысокая толстая девчонка с длинной русой косой, а чуть дальше, за мрачной Алисией, оказались два парня. Один с длинными золотистыми кудрями, что прикрывали багровые щеки, тот самый ненавистник перевертышей, а второй стриженый, с выбритым виском и нанесенным на него узором – так обычно делают боевики.
