Ноль по фазе. Пятясь назад, я натягивала трусы и думала о том, что все же убила ректора. Только дернулась к телефону, как мочевой напомнил о себе.
— Вы лежите тут, отдыхайте. А я вернусь и вызову вам скорую… — поправив платье, я заботливо прикрыла дверь кабинета и даже табличку приклеила: «Не беспокоить! Злой ректор!».
Через пару минут был самый счастливый момент в моей жизни. Я едва не умерла от радости. Даже ноги обмякли. Из груди сами по себе вырывались стоны радости. Уверена, соседкам по кабинкам эти звуки вряд ли понравились. Ну, а какое мне дело?
Быстро приведя себя в порядок, я с улыбкой до ушей пошла обратно в кабинет. Спасать прибитого горшком ректора. Открыла дверь, но… Во тьме пол показался пуст. Арсения Александровича не было.
— Господин ректор? — медленно шагнув перед, я начала нащупывать ладонью выключатель не глядя. — Вы здесь?!
Только вот рука моя не достигла стены. Скорее какой-то мягкой ткани… Грешным делом я решила, мол декоративная шторочка, которую ранее не заметила. Скользнула вниз по «шторочке» в поисках выключателя. Который точно там должен был быть! Сжала ткань и нащупала что-то твердое, горячее. Похожее на поручень.
Резкий толчок и я оказалась прижата к уже запертой двери спиной. А грозное дыхание мужчины упиралось куда-то в ухо…
И тут до меня дошло, что «шторочка» — это ректор. А поручень — это… Скажем так, шкала заинтересованности.
— Попалась, Анастасия! — прорычал он сквозь зубы. — Добить меня пришла?!
— Добивать? — мысли вдруг превратились в сахарную вату. А потом расплавились лужицей на солнце. — О чем это вы? Не понимаю…
Ладони ректора крепко сжимали мою талию, не давая той сделать даже самый простой маневр. Мятное, немного хвойное дыхание Донского заставляло жадно хватать кислород распахнутыми губами. Стыдно признать, но пахло от мужчины просто великолепно!
— Не понимаешь, правда?! — Донской буквально запыхался от раздражения. — Даже не знаю, с чего бы начать…
— Мама говорила, всегда начинать с кофе… Может, заварим пару чашек в честь примирения, а? — как можно миролюбивей прошептала. Стараясь всем видом показать, что мне плевать на то, как крепко мужское тело вжимает меня в дверь... Плевать, что так отчетливо проступает под брюками Арсения Александровича и упирается мне в живот… Плевать, что его сильные руки скользят по моей талии, слегка поглаживая... Совершенно и бесповоротно плевать!
— Смешно, Петрова! — фыркнул тот, но с места не сдвинулся. Даже наоборот: будто еще сильнее вдавил себя в меня. Теперь даже дышать становилось невыносимо тяжело. — Может еще чего-то пожелаешь?
Сглотнув ком, я зажмурилась и откинула голову назад. Во тьме все казалось нереальным. То, что происходило между нами с Донским — неправда. Мой сон. Привиделось.
— Хочу домой. Очень устала. Киньте мне денег на такси и разойдемся, — прошептала я так хрипло, что сама не узнала свой голос. А все потому, что нос Донского неожиданно коснулся моей шеи. Будто совсем случайно… И провел дорожку от уха до линии платья.
— Кину, Настенька. Кину… — как-то уж слишком кровожадно пошептал мужчина. А потом сжал мою талию так, что в глазах потемнело. — Ничего не дам!
— Но ведь вы сами меня здесь заперли! — воскликнула я оскорбленно.
— А ты меня не послушала! — в тон мне прорычал Донской. — А я предупреждал.
— Я не обязана слушаться. Вы мне никто, — мое тело стало чувствительным, как оголенный провод. Каждое, даже самое мимолетное касание, отзывалось во мне непривычно остро.
