Реквием одной осени - страница 4

Мы не знали, что сказать друг другу при встрече. Также не знаем, что сказать прощаясь. Моя смекалка молчит. Я не хочу, чтобы она уходила, и решаю рассказать сочную историю.

– А знаешь, у меня в жизни просто так ничего не происходит. Чтобы ни произошло, из всего можно рассказ написать. Вот, например, с покупкой этой машины вообще такая эпопея вышла…

…Только в России утром первого января могут встретиться пьяный с собакой и трезвый с ружьём. Вообще-то подобная встреча могла бы обернуться отличным сюжетом для репортажа на криминальную тему. Но всё вышло совсем наоборот.

– Ни х.я себе, ружьё?! Покажи! – зачем-то прокричал на весь двор здоровенный блондин, стоя в трёх метрах от меня.

– Что, прямо здесь? – спросил я, уже скидывая с ружья чехол.

– Ну, а чё?

Как умеренно пьющий и одинокий, не в состоянии найти себе компанию в состоянии стояния новогодним утром, я уже ввёл в традицию первоянварские стрельбы. Как семейный и неумеренно пьющий по праздникам, высокий блондин выгуливал пса, сбежав от жены и тёщи.

Я обнажил ствол. Он предложил:

– А поехали стрелять?

– Куда тебе ехать-то, ты ж кривой как сабля.

– Ты поведёшь. Грей!

Всучив мне ключи и пальцем указав на золотистую «Тойоту», мой новый знакомый лихим зигзагом поспешил к дальней парадной своего дома. Дворовой породы пёс поначалу сопротивлялся внезапному окончанию прогулки, но был вынужден сдаться, и посеменил следом. Не прошло и пары минут, как владелец «Тойоты» плюхнулся на пассажирское сиденье и, протянув широченную ладонь, сообщил:

– Миша!

– Паша. Куда поедем?

– А куда ты шёл, туда и ехай.

– Ха! Ну тогда пристегните ремни…

Впервые за много лет после окончания автошколы я оказался за рулём. Бравое залихватство слетело сразу. Здоровенный американский минивэн, на автомате, три с половиной литра – это вам не учебная «десятка». Но худо-бедно доехали, благо, было недалеко.

– Значит так, Миша. Ты лепишь снежок и кидаешь. Я стреляю и попадаю. Ты запускаешь следующий.

Он запускает – я, естественно, попадаю. А Миша все заряжает и заряжает, как заправский снежколеп. Выстрел, второй, третий, седьмой. Все в цель.

– Ни х.я ты мастер, – говорит Миша. – Дайка мне теперь.

Я пихаю в магазин три патрона. Отдаю ему ружье. Леплю снежок. Бросаю. Вскидка. Выстрел. Промах. Говорю:

– У тебя кровь…

Огроменной ручищей, такой, что можно в лодке без вёсел грести, Миша утирает разбитый нос. Сплёвывает. Улыбается. Я бросаю ещё один. Промах. Ещё. Опять мимо.

– Да ну на х.й, – говорит он. – Давай лучше ты…

Тридцать патронов сгорели быстро, с таким-то заряжающим. Я, как обычно, оглох на левое ухо. А потом мы застряли на заснеженной дороге и ждали некоего Мурата. А когда выбрались своими силами, выяснилось, что Мурат настолько сильно верил в наш успех, что, сказав «Выезжаю. Ждите», просто-напросто решил никуда не выезжать.

Затем мы пили пиво. Пили в машине. Во дворе, где познакомились. Заодно я познакомился с Мишиными соседями, «деловыми» ребятами, куда-то очень спешащими, и женой, закатившей скандал на предмет негодования тёщи, вчера приехавшей повидать любимого внука и непутёвого зятя. После этого, залпом выпив 0,5 «Лапинкульты», Миша принялся рассказывать о службе в «СОБРе» и, отчаянно размахивая моим ножом, показывать, как надо резать людей. Пытался купить мою куртку, чудом не порезанную и не проткнутую, в отличие от его руки. Хвалился связями в МВД и МО, обещая достать «ТТ» и ящик патронов к нему. Уговаривал завтра отправиться в сауну, где барыжат кокаином, и шлюхи на любой член. Но тут снова пришла жена, и бравый боец быстрого реагирования послушно пошёл домой.