Реквием одной осени - страница 5

Живя в соседних дворах, больше мы за три года так и не встречались. А я понял, что хочу такую же машину, только покороче. Вот так вот. В результате машина у меня совсем другая, но иначе я бы не открыл для себя класс компактвэнов, и до сих пор был бы пешеходом…

Может быть, моя спутница устала, может, не впечатлена чисто мужской историей, но услышанное никак не комментирует. Лишь указав глазами на зажигалку, которую я вращаю между пальцами, спрашивает, переводя тему:

– Ты меня гипнотизируешь, что ли?

– Ну а что? Сейчас загипнотизирую, и к себе отвезу. Только я домой пойду, а ты в машине останешься, охранять будешь.

– Так я тебе стёклышко того… – показала она локотком, – разобью и уйду.

– Да куда ты денешься, под гипнозом-то? А я утром приду, а ты сидишь такая, глаза выпучив. Я пальцами щёлкну, ты проснёшься и будешь на меня таращиться, не понимая, где ты и что происходит. А я такой: «Мне на работу пора. А тебе домой. Выметайся».

Я, что называется, в ударе. Настроение отличное, юмор так и прёт. А она действительно глаза выпучила и смотрит. Я только подумать успел: «Неужели опять что-то не то ляпнул?», как она вопрошает:

– Это сейчас был сарказм?

Ну, думаю, не сарказм, а ирония. Это, во-первых. А во-вторых, тяжко с тобой придётся, коли с юмором у тебя туго. А в слух говорю другое:

– Да какой уж тут сарказм…

Шутка действительно тяжёленькая вышла, но у меня всегда так: чем ближе человек, тем более язвительный и проникновенный юмор, ведь абы с кем я вообще разговаривать не стану. Но начни я оправдываться в этом, получилось бы совсем глупо.

Повисла пауза. Молчание. Тишина.

– Ну, я пошла?

– Иди.

– То есть ты вот так просто меня отпускаешь?

– Да…

Взглянув вопросительно-недоумённо, она чмокает меня в щёку и уходит. Не оглядываясь.

…И допоздна, пока не заснул, и многие последующие дни я буду думать об этих её словах. Что она хотела этим сказать? Чего вообще она ждала от меня и этой встречи? Я вообще не представляю, что происходит в девичьей голове после разрыва длительных отношений и срыва свадьбы. Неужели она думала, что я скажу «Нет, не уходи»? И что тогда? Повезу к себе или буду напрашиваться к ней. Неужели она хотела продолжения? Неее… не могла она быть легкодоступной, даже если хотела. Таких блядовитых я знаю. Они смотрят по-другому и говорят иначе. И ведут себя не так. Нет. Она другая…

***

Ну, здравствуй утро доброе, утро бодрое. Говорят, что утро добрым не бывает. Действительно, а откуда в нём доброта? А бодрость откуда? Встаёшь каждый день по будильнику. Ну, почти каждый. Всё равно спать хочешь. А если тебя разбудили? Тот же будильник, например? Откуда добру взяться? Только ненависть. К будильнику, к человеку, который его придумал, к солнцу, что взошло, не понятно к чему, если оно не взошло. Не благодарное то дело – будить спящего. А если сон интересный, что обычно под утро и бывает, прервался? Тогда уровень злости настолько зашкаливает, что ничем не измерим и никак не выразим, кроме полнейшей апатии. А впереди еще рабочий день. Умываться надо, так лень. Позавтракать тоже требуется, так кусок в горло не лезет. А уж разговаривать с кем-то тем более не охота.

А кто любит утро? По-хорошему добрые и светлые люди, блаженные и подонки. Я ни к одной из этих категорий не отношусь. Я по-плохому добрый, по-злому. Во имя добра хочется устранять лишних. Чтобы не мешали. Чтобы мир стал лучше, чище. Мой мир.