— Благодарю за заботу, но в нашей стране именно мать принимает решение относительно ребенка. И если я окажусь в положении, справлюсь как-нибудь без ваших с дядей советов!
— Боюсь, ты не осознаешь серьезности ситуации, — ни один мускул не дрогнул на каменном, точно из мрамора вырезанном лице. — Речь идет о возможном ребенке будущего смотрящего! Скажи, ты в состоянии представить хоть на мгновение, какие последствия повлекут за собой подобные обстоятельства? Что с Дмитрием могут сделать, имея такой рычаг давления? Да его не просто в бараний рог скрутят. Его в порошок сотрут! А он… перед шакалами на коленях ползать будет, да один х*р – ничего не сможет изменить. Жизнь и безопасность собственного дитя – самый короткий путь к погибели. Именно поэтому никто не станет спрашивать, Лиза. Пикнуть не успеешь – проблема будет решена. И он об этом не узнает.
Половину слов она не понимала. Из-за страха, пронзившего все нутро, неугомонное сердце надрывно колотилось о ребра. Уши закладывало от рева собственного пульса. Она не пошатнулась. Нет. И не отступила, как сделала бы раньше. Более того, уверенно приблизившись, мягко опустилась на диван рядом с Аркадием. Нежно сомкнула ледяные дрожащие пальчики на сильных пылающих огнем ладонях, вызывая недоумение у собеседника. Зачем? Ответа не было. Возможно, подсознательно защиты искала.
А Похом… хмурился, изучая ее все пристальнее. Будто пытался просчитать все действия и реакции наперед, да ничего у него не выходило. Лиза смело и довольно выразительно заглянула в глаза, столь сильно напоминающие ей черные омуты мужа. Только более суровые и… равнодушные. Похомов не отнял рук. Наоборот, принялся осторожно отогревать девушку, аккуратно разминая косточки. Разгоняя кровь. Нежность была случайной.
Уверена была, что не замечает Аркадий собственных действий.
Пользуясь моментом, Лизавета произнесла спокойным и ровным голосом:
— Я хочу, чтобы вы кое-что запомнили и обязательно передали мои слова дяде Боре.
Что же, его внимания она однозначно добилась – смотрел в упор.
Не мигая. От подобного взгляда по спине мурашки расползались.
Молчание затягивалась. Прерывая его, мужчина кивнул – мол, слушаю. Продолжила севшим из-за сдерживаемого волнения голосом:
— В каком-то фильме говорили – курица за своего цыпленка способна и кошку заклевать. Знаете, тогда смысл фразы был мне непонятен и казался смешным. А сейчас вот, стоило представить, что могу малыша под сердцем носить, и осознала – наверное, правда. Ведь я готова на убийство при одной мысли, что моего ребенка кто-то захочет лишить жизни. И совсем неважно, кто это будет. На себя мне плевать. Но не на него. Я от кого угодно отрекусь, на предательство пойду, если почувствую ваше неимоверное желание причинить ему боль. Скрутите, как ягненка беспомощного, и силой аборт сделаете – отомщу.
— Грозная малышка, как погляжу! — протянул задумчиво Похомов. — А щеки-то надула – скоро лопнут от натуги. Да все зря. Как мстить-то будешь?
Упомянутые секунду назад щеки обожгло румянцем праведного гнева.
Не воспринимает всерьез ее слова!
Не затрясло, и на том спасибо. Так, слегка передернуло…
— Довольно просто, — обиженно ощетинилась. — Вам – с помощью Дмитрия. Найду способ выйти с ним на связь и все ему расскажу. А потом буду упиваться отмщением, наблюдая, как единственный сын отворачивается от вас - своих родителей. Ни он, ни ваша супруга не простят подобного. Никогда. Мы же оба понимаем это, не так ли?
