— Хм! — Одобрительно.
Одобрительно, черт бы его подрал!
Тут же одернула себя. Нельзя так думать о собственном свекре.
Каким бы он ни был!
— А Прокурору – так еще проще: переметнусь в стан врага. Его единственный кровный родственник уйдет к… Зарутскому, — в горле ком встал. Душа протестовала, даже мысли подобной не допуская. Лиза ненавидела Макара. Люто! Но, как говорится, взялась блефовать – иди до конца. — Через себя переступлю, но уйду. Родители бы поняли мои мотивы и не осудили. Прикинусь его дочерью, которой он так желает меня признать. Буду ласково папочкой называть, рюмку водкой наполнять. А потом его же руками... в общем, молитесь, чтобы я оказалась не беременна!
Господи! Что за чушь она несет?
Внутренне от собственных слов содрогалась.
Внешне же вымученно улыбалась.
— Удивила, Лиза! — с нотками шального веселья в голосе.
У нее глаза на лоб полезли.
Ему было ВЕСЕЛО! Да он играл с ней!
— Удивила, девка. Не ожидал. Гляди-ка. Все продумала. Просчитала. До мелочей. Логично вроде. Четко. По понятиям. Один вопрос к тебе, — сверля взглядом, крепко сжал ее пальчики. Не до боли. Но так, чтоб не вырвалась. — А сможешь, олененочек?
Как бы глупо ни выглядела сейчас, предпочла промолчать.
Понял. С самого начала знал, что она блефует.
— Хорошая попытка, Лиза. Действительно хорошая.
— Вы тоже хороши! — не выдержав накала, повысила голос. — Правда сможете убить собственного внука? Сможете, даже зная, что моя предполагаемая беременность – возможно, единственный шанс Димы на продолжение рода?
Полностью игнорируя ее присутствие, Аркадий Михайлович поднялся с дивана и размеренным шагом направился к столу, за которым притихла бабушка, и, наоборот, оживился Матвей. Похомов на ходу избавился от пиджака, повесив его на спинку свободного стула. Снял запонки, укладывая на белоснежную скатерть. Рукава рубашки закатал по локоть, обнажая множество непонятных ей татуировок. Массивные золотые часы, крупный перстень с множеством камней, обручальное кольцо, крест с цепочкой и зажим для галстука. Со смесью недоумения и настороженности девушка наблюдала, как все его личные вещи оседают на столе. Моргала – и то через раз, страшась пропустить что-то важное. Когда мужчина, схватившись за ремень, одним резким движением, практически рывком, выдернул его из петелек брюк, Лизавета не выдержала. Тоже вскочила на ноги, от волнения заламывая пальцы.
— Что вы делаете? — голос охрип и предательски дрогнул.
Пороть ее собирается? До рукоприкладства дойдет?
Он замер, окидывая Лизу цепким взглядом, который остановился на ее руках.
— Занятная цацка, дорогуша, — будто и не слышал вопроса, кивнул на кольцо. — Снимай!
Горло сжал болезненный спазм.
Неужели догадался?
Говорить удавалось с трудом. Но и молчать было нельзя.
— Нет, — прокаркала, едва не закашлявшись от невероятной сухости во рту. — Оно – мамино. Не сниму!
— Не припомню у Маринки подобной вещицы, — задумчиво и отстраненно.
Колени затряслись, угрожая подкоситься в любую секунду.
Вот-вот, еще мгновение, и Аркадий Михайлович уличит ее во лжи…
— Забавно! Вы что же, проверяли каждое украшение, которое дарил ей мой отец после очередной супружеской ночи? — лучшая защита – нападение. — Или, быть может, все гораздо серьезнее, и вы даже свечку держали?
Черт! Да у нее, похоже, раздвоение личности! Не иначе, раз сама не понимает, что несет. А главное, когда? Свой голос как со стороны слышала…
