– А что за этой дверью? – спросила Ренетт, как бы ненароком окинув взглядом Тристана с ног до головы. Несмотря на свою излишнюю худощавость, он всё же был неплохо сложён. Его даже можно было бы назвать симпатичным, хотя девушку немного смешила его причёска: вьющиеся, как у сестры, тёмные волосы, были старательно зализаны назад, но несколько непокорных локонов всё равно умудрились выбиться и теперь забавно топорщились в стороны, словно у барашка.
– Что-то типа галереи, если так можно выразиться, – с запинкой отозвался он. К сожалению, парню не передалась приятная бархатистость тембра его матери, напротив, его голос оказался высоким и скрипучим, как плохо смазанные дверные петли.
Тристан тут же поспешно кинулся к двери, услужливо распахнув её перед девушкой и жестом пригласив внутрь.
«Что ж, по крайней мере вежливый. И, кажется, он искренне старается произвести на меня хорошее впечатление», – отметила про себя Ренетт, проходя в комнату.
Насчёт галереи Тристан не соврал: стены здесь были увешаны портретами предков в огромном количестве. Свадьбы, дни рождения и просто коллективные фотографии всей семьи без всякого повода – ими был заполнен каждый сантиметр.
«Если бы они решили выложить стены золотыми слитками, им бы это и то дешевле вышло», – с досадой подумала Ренетт. Такое бездумное расточительство причиняло едва ли не физическую боль её бережливости. Стоимость даже одного снимка равнялось у некоторых целому месячному жалованию! У них в семье была сделана только одна фотография: со свадьбы родителей. Несмотря на откровенно неудачный кадр, её торжественно водрузили на полку в гостиной со словами: «за такие деньги и в коробке будет пылиться?!».
– Очень… Эффектно, – вопреки собственным мыслям похвалила Ренетт.
Тристан мгновенно расслабился, уставившись на фотографии с таким живым интересом, словно сам впервые их увидел. Вглядываясь во все эти лица, девушка запоздало заметила, что ни у кого из них нет и следа злополучного клейма, которое несколько веков назад так решительно и бесповоротно столкнуло их вниз по социальной лестнице. Как странно!..
Ренетт помимо воли нахмурилась, пытаясь припомнить детали той истории. Род Копингеров – это чистокровные демоны, издавна приближенные к самому Принцу Тьмы. Точнее, таковыми они были до того восстания ведьм и колдунов, послужившего началом затяжной войны. Предок Копингеров решил использовать эту суматоху с выгодой для себя и выдал противнику какие-то важные сведения. На этом он заработал солидное вознаграждение, но воспользоваться им не успел – Принц добрался до него раньше. Нигде не упоминается, что он сделал с самим предателем, но зато известно, что стало с его семьёй – их и всё их последующее потомство заклеймили, а сразу после этого лишили всех титулов и наград. По сути, Принц начисто стёр все упоминания о существовании этой семьи. До последнего времени Копингеры были настоящими изгоями и о них начали благополучно забывать, но тут им каким-то образом удалось вступить в Орден. Дальше, как-то незаметно, они продвинулись «наверх» и нажили завидное состояние. Местная власть, в лице кучки консерваторов, именуемых «Советом», конечно, напрочь отказалась от идеи принять семью Копингеров в свои ряды, что не помешало им при этом раз за разом одалживать такие суммы на улучшение города, что все уже смело за глаза поговаривали, что весь материк отстроен на деньги «меченых».
