– Я никуда от тебя не отойду, можешь не сомневаться.
– Вот и хорошо, – со вздохом облегчения произнес Вэл. – Мы приземлимся в стороне от дворца, иначе сюрприза не получится, остановимся в доме Вималя. Ты же знаешь, что он родом из Канди?
– Вималь, наш повар? – удивилась Ева.
– Да. Я всегда навещаю его родителей, когда прилетаю сюда. Они уже старенькие, но очень живые и радушные. Думаю, они будут рады посидеть с Марием, пока мы не встретимся с королем.
– Папа, – восхищенно произнесла Ева. – Это какая-то сказка? Все, что с нами происходит сейчас.
– Нет, – рассмеялся Вэл. – Все правда, – и вдруг добавил, меняя тему разговора, – еще не поздно, хочешь спуститься на берег? Мне нравится смотреть на ночной океан и слушать шум прибоя. Пойдем?
– Пойдем, – завороженно проговорила Ева и взяла отца за руку.
Они прошли мимо Виду, Вэл предупредил порыв юноши сопроводить их, сделав знак рукой оставаться на месте, и начал неспеша спускаться по каменным ступеням, все еще теплым, приятным для босых ног.
Они молчали до самого берега, а оказавшись внизу, долго даже не пытались что-то сказать – океан ревел.
Вэл смотрел в сторону горизонта, стоя по щиколотки в воде. Ветер трепал его волосы, сбивая их назад и принося на лицо соленую влагу. Ева подошла и обняла отца за талию.
– Чего ты сейчас хочешь больше всего? – громко спросила она, заглядывая ему в лицо, надеясь перекричать океан.
– Умереть, – тихо ответил Вэл, зная, что Ева его не услышит…
Утром на виллу прибыли четыре девушки, молоденькие и смешливые, с проворными руками и голосами колибри. Они лопотали на сингальском, одевая Вэла и Еву. Вэл делал вид, что ни слова не понимает из их разговора, когда они, облачая его в бело-золотой саронг, перебрасывались оценивающими замечаниями в адрес его подтянутого, тугого загорелого тела и одобрительно складывали ладошки лодочкой каждый раз, когда ему приходилось изогнуться, чтобы им было удобнее подвязать саронг, соорудив правильную складку на талии. Потом подошла очередь тонкой батистовой сорочки и куртки-болеро с короткими пышными рукавами красного цвета, богато украшенной позументом и золотым шитьем. Вэл посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся: наряд казался ему несколько бутафорским, но девушки одобрительно кланялись, и в их глазах он читал искреннее восхищение его натурой и своей работой. Он потрогал рукой волосы, как бы спрашивая, не нужно ли убрать их. Девушки понимающе улыбнулись и затянули тугой узел на затылке Вэла, проколов его костяным гребнем, как того требовала традиция праздничной прически.
– Годак стутий, ламисси,7 – поблагодарил Вэл, отвесив девушкам легкий поклон треугольной красной шляпой, когда они закончили.
– Каранукарала, махатта,8 – смеясь, ответили девушки и, словно птички, выпорхнули из его комнаты.
Шаттл доставил их в Канди за двадцать минут. Ашир и Ануша, высушенные тропическим солнцем и долгой жизнью, с умиротворенным выражением лиц встречали гостей в саду перед небольшим домиком, несущим отпечаток достатка, что не так часто можно было увидеть в небогатом предгорном квартале Канди.
Вэл почтительно склонился перед стариками, и Ашир по-отечески трогательно обнял его.
– Аюбован, махатта,9 – приветствовал Вэл. – Это моя дочь Ева и мой внук Марий, – с гордостью произнес он, пропуская Еву с малышом вперед.
– Входите, – пригласил Ашир гостей в дом. – Располагайтесь, Ануша принесет чай. Надеюсь, у Вималя все благополучно и вы им довольны.
