«Что же мне делать? – думал Вэл, судорожно перебирая в уме варианты. – Уйти? А что Нина подумает? Улететь завтра и никогда сюда не возвращаться? – последняя мысль оказалась болезненной и глубоко полоснула куда-то в подреберье. – Что я говорю? Как я могу улететь без нее? Я же с ней хотел завтра лететь в Шрилан. Я же с ней хочу быть до скончания дней. Я просто не уверен, что смогу сделать ее счастливой и стать хорошим мужем и отцом по совместительству».
Вэл подумал, что сейчас выпил бы виски и раскурил сигару. Он был практически уверен, что возвращение прежних привычек вернуло бы ему и его прежнее самообладание. То, что творилось с его волей, когда Нина находилась рядом, не лезло ни в какие ворота: Вэл привык управлять собой полностью, а рядом с Ниной он собой управлял с трудом – рядом с ней им управляло желание обладать ею. Вэл подумал, будь он и сейчас властителем, сто раз бы прикинул, стоит ли попадать в подобную зависимость от собственной страсти, и пришел к мысли, что вряд ли решился бы на проект «любимая женщина».
«Невозможно совмещать политику и близкие отношения, – убеждал он себя, стоя на балконе. – Кто-нибудь да окажется под угрозой: ладно, если только ты сам, но ведь пострадать могут и жена, и дети, и государство в целом…. Жена, дети… О чем я вообще думаю? – Вэл почувствовал, как увлажнились ладони. – Холодный пот? Мне настолько страшно приблизиться? Я боюсь, что не выйду от нее прежним, вся моя жизнь станет другой. Выдержу ли я такие перемены? И нужна ли мне другая жизнь?»
Представив, как он входит в спальню Нины, Вэл почувствовал боль в теле и остался стоять на балконе. Заметив, что какая-то парочка, остановившись, смотрит в его сторону, вернулся в гостиную, оставил балконную дверь открытой, но так и не решился пойти к Нине. Вэл растянулся на софе, ощущая, как с улицы приятно тянет свежестью. Разгоряченное тело его остывало, будоражившие сознание и душу мысли понемногу теряли остроту и отступали…
– Слушай, Вэл, хватит под Иванушку-дурачка косить! – раздался гневный голос. – Я долго на тебя смотрел, надеялся, что ты очнешься и станешь собой. Но ты заигрался в прятки настолько, что еще немного – и все окончательно проиграешь.
– Кто ты? – нервно спросил Вэл, никого рядом не видя. – И с какого перепуга так со мной разговариваешь?
– С такого, что меня после этого разговора могут совсем обнулить. Если бы не Нина, даже не приблизился бы к тебе. Сил нет смотреть, что ты делаешь с ней и собой. Очнись! Хватит сомневаться. Ты однажды уже потерял ее, хоть и не помнишь об этом. Ты вообще ни хрена не помнишь! Ты сумел разозлить всех своих покровителей, и я их понимаю, сам злюсь. Я поклялся не являться тебе после того, как ты детей не признал, но ты каким-то чудом смог Нину спасти. Только поэтому я сейчас здесь.
– Не признал детей? О чем ты говоришь?
– О твоих детях. Это твои дети. Как ты можешь этого не понимать? Ты же их чувствуешь. Ты так и не научился доверять чувству, Вэл? Ты двоечник в школе жизни, ничему не учишься. И когда ты в нормальном разуме, ты это понимаешь, поэтому и не надеешься на себя, записочки оставляешь. Выключи мозги и слушай сердце! Мозги у тебя-этого не самое сильное место.
– У меня-этого?
– Да… Просыпайся и веди завтра Нину к алтарю. И верни ей память. Она умнее тебя, что бы ты о себе ни воображал. Не подведи меня, Вэл, не дай еще раз напрасно за тебя погибнуть.
