– С удовольствием… Включу фильм и пойду. – Вэл вывел проекцию голливудской комедии «Пятьдесят первых поцелуев». – Может, поначалу непривычно… Нина, тогда люди по-другому к юмору относились, он довольно грубый у них, местами вам может пошлым показаться. Не судите строго… Где я могу взять халат?
На стене замелькали первые кадры, и только тогда Вэл позволил себе взглянуть на Нину: она смотрела завороженно. Не отвечая и не отрываясь от демонстрации, Нина поднялась и достала из шкафа легкий полотняный халат, действительно большой, и протянула его Вэлу. Он почувствовал, как защемило сердце, когда в чуть распахнувшихся половинках ее халата мелькнула синяя венка.
Вэл поспешил в душ и долго стоял под сильными струями холодной воды, усмиряя разгоряченное тело и успокаивая разыгравшееся воображение. «Надо было позвать Эвелин, – думал он, обтираясь полотенцем и глядя на себя в зеркало. – Хотя, какого… Мы же не дети… Дети… О чем я вообще сейчас думаю?»
И тут он увидел на левой руке следы сделанной маркером надписи: «Обвенчайся завтра с Ниной любой ценой».
Вэл протер глаза, потом зеркало, руку – надпись точно была. Он стал судорожно ее оттирать, пока следы краски полностью не исчезли. Вэл не помнил, чтобы писал такое, – никогда никакого у себя на руках он не писал. «Обвенчаться завтра с Ниной! Бред какой-то! Чья-то шутка? Гопал? Да, нет, быть того не может: Гопал понятия не имеет, что такое венчание». Вэл ни о чем другом теперь думать не мог, только о странных словах и о том, каким образом они оказались на его руке. «Может, надо мной кто-то подшутил, пока я спал на скамейке? Но о Нине никто не мог знать. Только я сам… Я прилетел из будущего и оставил себе это послание?» – думал Вэл, находя, что последняя версия кажется самой реальной.
Находка отвлекла его от мыслей о Нине, по крайней мере от их физического содержания, полностью переключив сознание на другое: Нина его жена… А он готов обзавестись женой? Хочет он этого?
«До завтра есть время понять», – решил Вэл.
Нина лежала, опершись на локоть, и увлеченно смотрела кино. На лице ее застыло выражение блаженства и наивного, детского сопереживания происходящему в кадре. Вэл остановился в двух шагах от кровати, и в этот момент вспомнил, что видел сегодня синий маркер у себя в ванной. «Значит, сам написал перед тем, как выйти из дома. Видимо, я каким-то образом догадывался, что могу не вспомнить и оставил напоминалку… Значит, я хотел этого, хотел, чтобы Нина стала моей женой. Но почему таким старомодным способом? Должна же быть какая-то причина. Дети?»
– Что с вами? – Нина заметила его сосредоточенный взгляд.
– Все в порядке. Вам так удобно смотреть?
– Да.
Вэл сел в кресло и осторожно дотронулся до ее правой ступни. Нина вздрогнула, но тут же успокоилась и передала ему тубус с лосьоном. Вэл разминал ступни, запретив рукам подниматься выше щиколоток, пытался смотреть кино, но самообманывался совсем недолго: через пять минут Вэл видел только Нину, чувствуя, как ножка в его руке напрягается, реагируя на прикосновения, слыша, как Нина глубоко дышит. Еще через минуту он сорвался и стал жадно целовать пальцы, подъем, лодыжку…
«Остановись!» – услышал он и испугался: мысль была передана им, но не этим им, а словно еще каким-то, контролирующим его действия со стороны. Вэл подумал, что сходит с ума, и быстро вышел из спальни. Сердце его стучало бешено, кровь билась в висок, дышать было трудно. Вэл нашел в гостиной воду и выпил пол-литра. Вышел на балкон – вечерняя прохлада приятно обдала лицо и тело.
