Рольф насторожился, его щёки задвигались, словно он выковырял языком остатки сэндвича из закромов и принялся их пережёвывать. Кончик носа тоже принял участие в ритмичном движении челюстей, двигаясь из стороны в сторону, подобно флюгеру с испорченным подшипником, не позволяющим увеличить амплитуду движения:
– При чём здесь петухи? Речь идёт о Чупа-Чупсе?
– Забудь, это я образно сказала, идиома такая есть в русском языке. Ты можешь увеличить изображение в тёмной спальной комнате и перевернуть его? – Мария всматривалась в тёмный контур на фоне мерцающего окна, не понимая, что могло бы быть расположено на кровати. Объект медленно увеличивался в размерах, меняя своё положение на сто восемьдесят градусов. «Этого не может быть». Силуэт человека опирался головой на поверхность кровати, словно он сидел на прикреплённом к потолку стуле и смотрел в окно. Её сердце ухнуло, свалившись вниз и настойчиво барабаня в диафрагму: голова призрака пришла в движение, прервав созерцание происходящего за окном, медленно поворачивая к ней своё лицо.
Что-то треснуло в наушниках, изображение исказилось и исчезло, растворяясь в матовой пелене, испещрённой серыми крупинками электронного снега.
– Прости, прости, – всполошено воскликнул ассистент, – кажется, я плеснул немного кофе на клавиатуру.
– Рольф, ты это видел? – бесчисленная орда маленьких букашек с липкими холодными лапками всё ещё спускалась от её затылка по позвоночному столбу, исчезая в области поясницы.
– Я и завтра не пойду за продуктами, – проблеял помощник. – Устрою себе разгрузочный день. Напомни, где находится тревожная кнопка?
– Рольф, ты что-нибудь видел? – повторила она, холодея от догадки.
– Знаешь, Мари, я, конечно, тебе благодарен за всё, что ты для меня делаешь, но …
Страшный удар потряс комнату, словно наверху уронили на пол тяжёлый шкаф, посыпались куски штукатурки, барабаня по столу и заволакивая комнату молочно-розовым туманом.
– Рольф, спасай ёмкость, накрой её чем-нибудь, -закричала Мария, увидев на экране, как превращается в пластиковое месиво оборудование на столе. Ассистент вскочил с кресла и бросился к «аквариуму», исчезая из поля зрения. Раздался короткий вскрик, последовавшее за этим тихое бормотание и тишина, Мария ещё какое-то время вглядывалась в статичное изображение, надеясь что-то услышать.
– Рольф, ты слышишь меня? Рольф? – повторила она несколько раз. В наушниках, сначала еле различимо, но затем всё громче и громче зазвучали аккорды вальса и уже знакомые ей звуки танцующего человека …
… Звонок из Москвы застал её врасплох. Организаторы симпозиума любезно предложили участникам форума пешую прогулку по январской Вене, но забыли заказать комфортную погоду. С утра зарядил нудный зимний дождь, вынудивший горожан раскрыть зонты и облачиться в тёплые плащи. Температура чуть выше нуля по Цельсию не располагала к экскурсиям, однако народ, уставший от многочасовых пленарных посиделок, затосковал по воле и был готов ко всему, в том числе и к возможности полюбоваться на серые зеркала луж австрийской столицы.
Мария немного опоздала ко времени сбора группы на площади Святого Стефана, обсуждая с лечащим врачом состояние отца, резко ухудшившееся в последние дни. Доктор предлагал перевезти больного в клинику, ссылаясь на то, что оборудование в стационаре несравнимо эффективнее по сравнению с тем, что установлено в доме, одновременно выражая озабоченность в безопасности перемещения. Памятуя о том, что отец, провожая её в командировку, был категорически против госпитализации, а сейчас, находясь в коме, не мог выразить своего мнения, Мария пребывала в глубоком замешательстве при принятии решения.
