Я вздохнул и жалел, отчего же когда нас было больше, никто не захотел привести колонию в порядок. Вот и результат нашей лени и разгильдяйства.
В дозор уходили по двое. Забирались на крышу дома прилегающего к укреплению. Оттуда отлично видны со всех сторон подступы к нашему лагерю.
Солдаты вернулись ночью. Хорошо, что на крыше сидели я и Линь. Дед приложил палец к губам и тихо пробормотал:
– Началось.
Странное дело, вояки шли стройными рядами, в руках оружие, у кого ножи и дубинки, но двигались они не в свойственной военным манере. Вроде бы решили напролом двинуть, подошли к ограждению и, вцепившись пальцами в проволоку стали трясти металлическую сетку. Колокольчики затрезвонили в доме Макара. Они бились яростно, и вскоре вся наша лихая команда прибежала с подмогой.
Мы не слышали ни команд, ни переговоров. Солдаты мычали и рычали, и стало ясно, они пополнили армию заражённых. Правда для недавно обратившихся, двигались они быстро и слаженно, как будто кто-то отдавал им приказы. Вот оно коллективное сознание, пронеслось у меня в мыслях. Если бы у выживших появилась всеобщая сознательность, нам проще был бы дать отпор раньше.
Мёртвые вояки понимая, что ограждение не прорвать, изменили тактику. Следующие за первыми рядами твари, запрыгивали на плечи тем, кто стоял у ограды. Так они хотели попасть за укрепление. Винт, вооружённый мачете, подскочил к одному из мертвецов и ловко снёс тому башку. Старались экономить патроны, протыкали гнилые головы нападавших с большей ненавистью, чем обычно. Эти ублюдки перестреляли много жителей. Карма настигла их, превратив в монстров. Нам удавалось сдерживать натиск противника, но их слишком много. Темнота им на руку, а нас освещал лишь свет ущербной луны. И то хорошо. Отбиваясь от заражённых, я снова подумал о генераторе. Главное не дать тварям прорваться через ограждение.
– Вот сейчас и проверим, на совесть сделали забор или опять тяп-ляп, и замазали глаза.
– На совесть, Дэн, не очкуй! – выкрикнул Ник.
Вот зараза, так и хотел осадить его, но не место и не время. Словечками разбрасывался как Одноглазый порой. Словно из него так и пёрло дерьмо. Вот оно воспитание.
Один мертвец почти перелез ограду. Рядом с ним никого, и я выстрелил одиночной очередью, пробивая заражённому голову.
Со стороны леса раздались выстрелы. Из крупнокалиберного пулемёта застрочила песня смерти. И пули те не пчёлы, а огромные шершни. Они не жалили, рвали жертвы на куски, отрывая ноги и руки. Ненадолго адская машина смерти замолчала. Мертвецы повернулись на шум, оставив попытку штурма, и ринулись на звук пулемёта.
Их косило, убивая дважды, я, признаюсь, даже радовался, что кто-то пришёл нам на помощь.
– Это папа, – как-то с надеждой в голосе прошептал Макар.
– Конечно! – с какой-то пацанячьей радостью его обнял Ник. – Наверняка они выжили и теперь вернутся домой!
Стрельба стихла. Покрошенные в фарш зомби усеяли полосу возле укрепления. Выйдет солнце, и от разлагающихся тел будет вонять немилосердно. Небо серело, и в предрассветных сумерках мы увидели двигающихся к нам людей. Макар опустил оружие и вглядывался вдаль, говоря, что их человек десять.
– Это солдаты! – вдруг сказал Ванька. – Мы ещё можем перестрелять их.
Я кивнул, зная, что у нас преимущество. Находясь на крышах, мы могли спрятаться за вентиляционными трубами. Для нас обзор лучше, чем для них. Одного не понимал, вояки избавлялись от заражённых или помогли нам?
