На следующий день Моргана Аргиад постигала науку шитья. Она ругалась на шитуали (Брайан не знал этого диалекта) и то и дело пришивала себе пальцы к его рясе. Она действительно не чувствовала боли.
Перекинув к его стене зашитую рясу, она заявила:
– В следующий раз, когда я попытаюсь тебя убить, я постараюсь целиться сразу в шею, на случай, если ты выживешь, потому что я не хочу снова зашивать это. Это – настоящая пытка.
Брайан поморщился, разглядывая работу эскортесс:
– Друзья не пытаются убить друг друга. Никогда.
– Ты уверен?
– У тебя что, друзей нет?
– Насмешил. У меня есть моё прекрасное тело.
– Что-то я не вижу ничего прекрасного перед собой.
– Ну, это – ты. Тебя душа интересует.
– Хорошо подметила.
– Я же говорю: я – умная.
– Ты – дура.
– Нет.
– Да. Но может быть ты в чём-то права, женщина. Был бы я настоящим другом – помог бы тебе вырваться на свободу. Считай, что я тебя перехитрил и заставил зашить мне одежду.
– Эй! Так не пойдёт!.. А что же с моей казнью? Всё остаётся по-прежнему?
– Да. До тех пор, пока мы не подружимся по-настоящему.
Женщина негромко и коротко выругалась.
Брайан не прилагал особенных усилий, чтобы подружиться, но молитвы продолжал. Прошёл ещё один лунный период, прежде чем, прибыв в Синеренесси однажды, он узнал, что она сбежала.
Это случилось утром, на смене стражи. Она уже сломала одно из звеньев своего ошейника и разобрала деревянную часть своей двери, чтобы разогнуть затем прутья, которыми была окована дверь снаружи и, оставив часть одежды, пролезла в коридор. Когда охранник вошёл за вторую дверь с её завтраком – она оглушила его и, прячась, перебежками, достигла ближайшего окна, чтобы разогнуть прутья и вылезти. Самым интересным (кроме того, что эскортесс показала немалую силу), из всего этого было то, что звенья ошейника она сломала очень давно, и Брайан несколько дней молился рядом с ней совершенно никак не защищённый от внезапного нападения с её стороны, если бы такое пришло Аргиад в голову.
Брайан был уверен: раньше, до начала его отчитки, эскортесс просто не смогла бы выбраться таким образом. Ума и сдержанности не хватило бы. Каково же было искушение вонзить зубы в священника, не ожидающего подвоха? И каково было справляться со своей природой кровожадной убийцы, с ненавистью, и каково ей было пренебрегать возможностью отомстить ради свободы? Разве это не прогресс?
Он вернулся в Деферран, чтобы встретиться с отцом-предводителем и племянником-главнокомандующим.
– Что ты хочешь сказать? – Сильвертон ходил по кабинету, нервничал.
– Кто занимается поисками эскортесс?
– Вся поднебесная армия, расквартированная рядом, – отозвался Джулиан. Он погладил пальцем красную узорную метку магической системы, змеящуюся из внешнего уголка левого глаза вниз, на скулу и влево, к уху, – псы взяли её след. Можешь быть спокоен.
– Она поумнела за последние недели особенно. То, как она выбралась из тюрьмы, говорит об умении выжидать и принимать взвешенные решения в цейтноте.
– Звери тоже способны на это, – парировал племянник. – Псы найдут её и растащат на куски, не беспокойся.
Возникла небольшая пауза.
– Брайан, ты не смыслишь в таких вещах, – резко сказал Сильвертон.
– Ты прав и я не спорю. Я лишь хотел предупредить, что следует ожидать сложностей и просто собаками тут будет не обойтись.
– Хорошая гончая выследит даже Красную Кэс, окажись она на месте Аргиад, – спокойно говорил Джулиан, разглядывая чуть светящиеся красные линии и знаки перед собой на столе. – И ни та, ни другая летать не умеет.
