– Паразитированию – вновь добавил Семецкий.
– Паразитированию – устало подтвердил архангел – эон за эоном мы разыгрывали перед вами акты божественного мира, коим вы поклонялись и следуя религиозности не могли выйти за рамки игровой доски. Мы играли белыми, нижние темными…
– Вот почему любое злодеяние нижних является попущенным, вернее допущенным, одобренным и разрешенным Богом? Но как же Христос – он тоже придумка, иллюзия религиозного дурмана которым вы нас поили, не желая терять власть?
– Нет, Он приходил оттуда, из Света Истины. Неожиданно воплотившись на земле и путая карты. Он ушел, а мы подстроились под новые реалии, сделав из Его слов религиозную форму управления сознанием. За две тысячи лет не было ничего такого, чего бы Он не сказал, но оттуда больше никто не приходил и вносить коррективы мы не могли.
– Вранье… вранье… – шептал побледневший Стас – но как вы могли, Михаил? Как вы могли?
– Не сделай этого, на небе снова разразилась бы война, и вряд ли кто-либо уцелел.
Стас судорожно всматривался в потухшие глаза архангела, а потом едва слышно прошептал.
– Вы плохо знаете людей, Михаил. Много знаете о расчетливо привнесенных вами же пороках и страстях, но о сокровенной природе не знаете ничего, не смогли разгадать. Одна из наших способностей прощать, прощать и любить. И я, я прощаю вас. Может и не люблю, но уважаю и прощаю. Вы учили с небес морали и доброте, но разве без вас ее не было? Не было совести, сострадания – всего того, что нельзя отъять как часть естества? Я всегда вами восхищался, и теперь восхищаюсь…
– Со своими выворотниками мы разобрались сами, а что делать со своими, решай сам. Твоя ответственность, твоя совесть.
– Насколько я понял, синхры, это изначальный человеческий мир, таких как Христос?
– У нас приходил еще Лист. Не напрасно пришел сюда, в мир бывший на излете религиозности.
– Я знаю, что с ними делать – ощущая в себе движение неведомой силы прошептал Стас – они получат просимое.
– Не совсем понял – посмотрел вопросительно Семецкий.
– Они получат просимое – взглянул на поднявшего голову архистратига Ильин – нет невозможного – они станут людьми…
Повисла глубокая тишина, сраженный словами архангел застыл, не донеся руки до пачки с сигаретами. Семецкий хмурился, а простодушный Брама, утомленный обилием непонятной метафизики чесал голову.
– Потому-то я ничего не говорил. Завернуто все, голову сломаешь. Архангелы, боги… жуть какая. Но как у нас, у нас ведь тоже были боги всякие, Отец там, Сын, ну и прочий зверинец народов мира?
– Наши проявились при сотворении Зоны, чтобы постигая тонкий мир мы не выходили за рамки игровой доски. Темные стали выворотниками, раскаянные – кенами. Потому и они ушли, чтобы не вмешиваться в наше развитие. В религиозных же формах и у нас были и ангелы, и архангелы, и прочие небожители с богами.
Стас пошел рябью, поплыл, замерцал и открыв глаза взглянул на Михаила. Тот дернулся как от удар, и сползая на пол припал к стене. Незримая волна понеслась во все стороны, словно от брошенного в гладь воды камня. Брама охнув, подскочил к нему и усадил на диван у стенки.
– Ты как, нормально, архангел? – разглядывая бледное лицо и мелкие бисеринки пота, спросил путник.
– Какой же теперь он архангел. Самый что ни на есть человек.
– Не понял?
– Ждал иллюминации и свистопляски как при синхронизации Агарти? Это естественный процесс, значит предельно прост. Кто же знал, что Стас рывком синхронизирует, провернув мироздание вокруг себя? С другой стороны, до Зоны ни у кого из нас не было активизированных тонких проводников, о которых не имели даже представления. У него же включены в рабочий режим. Навык оперирования, хоть и с установленным лимитом и искусственными ограничителями иерархии, теперь ограничителей нет.
