Первое, что я почувствовала, очнувшись, это запах сырости и человеческой нечистоплотности. Сырость пахнет холодом, плесенью и затхлостью. А люди – чесноком, мочой и очень остро - потом… Хотя женщина средних лет, вздремнувшая в кресле у моей постели, выглядела опрятно – глухое темное платье, объемный белый передник от шеи до самого низа и чепец, полностью скрывающий волосы. Кроме неё слабый огонёк свечи давал увидеть только огромную серую постель, на которой я лежала и столбики деревянного балдахина со сдвинутыми темными занавесями. Дальше все тонуло в полумраке, плотно обступившем постель.
И тишина… мертвая, безнадежная какая-то тишина. Гробовая… Жутко страшная, потому что абсолютная, а так не бывает. Оказалось – бывает.
И я как-то сразу поняла, что это и есть «тот свет».
В постели я лежала не навзничь, а полусидя и могла видеть свои руки, выпростанные вдоль тела, даже пошевелила пальцами. Это были руки взрослой женщина, а не грудного ребенка. А значит нашими душами распоряжаются по мере надобности. Понадобилась здесь и сейчас – втиснули в подходящее тело… а почему меня? И почему сюда - где так страшно? Все эти мысли и нервы, а еще мертвая тишина... она просто убивала! Откуда-то изнутри физически ощутимой волной поднималась паника, почти парализуя тело и мозг уже тоже… но тут женщина всхрапнула во сне. И я вдруг успокоилась, расслабилась и тоже уснула.
Следующий раз проснулась уже днем и это заметили, началась суета. Женщин было уже две – обе охали и что-то бормотали, а крепкий пожилой мужчина разглядывал меня молча. Обращались ко мне - «мадам» и язык, на котором они говорили, был французским. И подумалось – может то, что я его знаю, как раз и сыграло свою роль? А тут всплыло еще и «мое» имя – Маритт, созвучное Марии. Так может и это тоже что-то значило?
Местный французский сильно отличался от того, который я когда-то изучала, но это как раз понятно. По этому поводу вспомнилось еще из школьных времен – наш класс тогда встречался с лицеистами из Франции. Для них это была экскурсионная поездка в Россию, а для нас – языковая практика в живом общении. Свели нас лицом к лицу, как баранов и срочно нужно было что-то сказать – чувствовалась неловкость. Тогда и был задан вежливый вопрос – нравится ли нашим французским друзьям Россия? В ответ услышали короткое «ва». Наш спаситель Алик Князев, переспросил на всякий случай еще раз – вдруг не расслышали или не поняли? А в ответ опять булькающее «ва».
- Это у них сейчас такое «уи», - сделал вывод кто-то из ребят. Так и было. Мы изучали классический французский, а отвечали нам на современном разговорном. Любой язык со временем меняется, а еще есть местные диалекты. Здесь в самом начале я понимала говоривших через пень-колоду и старалась отвечать односложно, если совсем промолчать было нельзя. А потом мысленно повторяла услышанное – много раз, привыкая к произношению и запоминая. Время на это было.
Были и другие странности… Просила открыть окно, чтобы проветрить, а в ответ мне скорбно качали головой, поджимая губы и опасливо отводя взгляд. Пить? Это пожалуйста – сколько угодно кислой воды с вином и не спрашивая – может я хочу чего-то другого? Помочиться? Тоже всегда пожалуйста – и под меня совали сложенную много раз тряпку. Это помогло понять, что воняет и от меня тоже. Помыться, поменять постель? Ну что вы, мадам? Все достаточно чистое.
