– Так и есть, – подтвердил Мишка. – Он бы мне харю не начистил, если б я к нему не полез за отца предъявлять. Я ж не знал!..
Мишка выглядел очень расстроенным.
– Ничего себе расклад, – пробормотал Тимур. – И что делать?
– Может, так и надо было участковому сказать? – предложил Лёха.
– Я тогда ещё не знал, – чуть не простонал Мишка.
– Ладно, не раскисай, – строго сказал я ему. – Я схожу сегодня к соседу, спрошу, как тут быть. А ты выздоравливай.
Мы потоптались ещё немного у окна. Тут из приёмного вышла Марина Карпова. Я кивнул ей головой, здороваясь. Она позвала меня, махнув рукой. Я оставил своих и пошёл к ней.
– Добрый день, – поздоровался я.
– Привет. Ты вроде говорил, что на базе работаешь?
– Да.
– Про Цушко слышал?
– Что с инфарктом вчера с базы увезли? Конечно, слышал.
– Что он умер два часа назад, слышал?
– @твоюмать! – вырвалось у меня. – Простите, пожалуйста, мой французский. Не выкарабкался, значит… Вот так так… – бормотал я, лихорадочно соображая, что же теперь будет. – Спасибо, что сказали.
Она кивнула головой и направилась дальше по коридору по своим делам.
Я вернулся к своим.
– Что случилось? – спросил Славка, заметив мою озабоченность.
– Завбазой, у которого я подрабатывал, умер от инфаркта. Мне, наверное, нужно будет сегодня туда заглянуть.
– Нам ещё Светку сегодня отпрашивать, – напомнил Славка.
– Это после шести. Успеем, – ответил я.
– Какую Светку? Зачем? – заинтересовался Мишка.
– Герасимович. Завтра же поход, а её родители с ночевкой не пускают, – объяснил Славка.
– Точно, вы же в поход идёте, – с завистью в голосе пробормотал Мишка.
– Ничего, не расстраивайся, ещё сходишь, – шлёпнул я его по плечу. – Выздоравливай быстрее.
Мы начали прощаться.
– Ой, вафли же, – вспомнил Лёха про свой кулёк, который всё это время лежал на подоконнике.
Мишка взял вафли в одну руку, мой свёрток в другую и пошёл к себе в палату.
Мы вышли на улицу.
– Такое хорошее настроение было, когда сюда шли, – сказал Лёха.
– И какое хреновое сейчас, – подхватил я его мысль. – Ничего, прорвёмся, где наша не пропадала.
Мы дошли до перекрёстка с Первомайской улицей. Лёха и Тимур пошли дальше, а мы со Славкой повернули в сторону базы.
Минут через десять мы уже были на месте.
Я вошёл внутрь, Славка за мной. Я ожидал увидеть второго сторожа, но за столом дежурного оказался Вася-негр.
– О, здорово, – воскликнул я, протягивая ему руку. – Ты чего здесь? Сегодня же не твоя смена.
– Привет, – обрадовался мне Вася. – Да поменялись.
Я представил Васю и Славку друг другу.
– У меня новости из больницы. Никифоровна где?
– Анна Никифоровна! – громко заорал Вася.
– Оу! – отозвалась она из дальнего угла.
– Пошли к ней, – позвал я и пошёл на голос Никифоровны.
Вскоре она сама вышла из-за стеллажей и пошла нам навстречу.
– Паша? Ты работать пришёл? – спросила она озадаченно.
– Добрый день, Анна Никифоровна. Мы с другом только из больницы, одноклассника навещали. Цушко умер два часа назад.
– Не может быть! – воскликнул Вася.
– Как умер? – прошептала, бледнея, Никифоровна и тяжело села на ближайший стеллаж.
– Ну, вот так, – ответил я, понимая её состояние.
С одной стороны, Цушко, конечно, был тот ещё жулик, но доводить его до смерти никто не хотел.
А Никифоровна? Взрослая же баба! Сидит сейчас в шоке. Что она, не понимала, когда донос писала, что для Цушко любая проверка может этим закончиться?
Никифоровна хватала ртом воздух, на глазах её заблестели слёзы.
