– Подождите, Вера Георгиевна, – остановил её директор. – Товарищ Черкашин был уволен по статье в марте семьдесят второго года. Сейчас на дворе май семьдесят третьего. Спрашивается, где был товарищ Черкашин всё это время? И почему завод должен теперь восстановить его с оплатой всего периода вынужденного прогула?
– Хороший вопрос, – заметил я, записывая за директором и посмотрел на Черкашина в ожидании ответа.
– А я не в мае начал просить! – сильно нервничая, ответил тот. – Я ещё в январе первый раз пришёл.
– В марте вас уволили, и вы до января следующего года ждали? – уточнил Ильдар, переглянувшись со мной.
– А я только в декабре перед самым Новым годом приятеля с завода встретил, и он мне рассказал, что Мурзина уволили за пьянку. Я сразу и пошёл на завод.
– Мурзин – это мастер нашего цеха, – объяснил начальник цеха Вдовин в ответ на наши недоумённые взгляды.
– Это он меня уволил! – разволновался Черкашин и вскочил с места. – Я трезвый был, просто попал ему под горячую руку. А он сам бухал на работе! Михалыч не даст соврать, – кивнул он на начальника цеха, – он тогда мастером на соседнем участке был.
– Кхе-кхе! – многозначительно прокашлялся директор, глядя на начальника цеха и тот промолчал под его взглядом.
– Так… Это что же получается? – посмотрел я на Ильдара. – Получается, что мастер уволил работника, обвинив в пьянстве, а сам тоже был потом уволен за пьянство. И никто из руководства не удосужился проверить правомерность его действий перед увольнением? Не возникла мысль, что такой вот специфический руководитель мог что-то не так сделать, как-то ущемить права трудящихся?
– Получается так, – согласился со мной Ильдар. – А что сделал профсоюз в этой ситуации?
– А что должен был сделать профсоюз? – довольно неприязненно посмотрела на нас председатель месткома Яшина. – Как профсоюз должен был узнать, что нарушены права трудящегося? Где заявление товарища Черкашина? Почему профсоюз только через год с лишним узнаёт о том, что произошло?
– Если бы я знал, какую вы мне характеристику дадите, – побелел от злости Черкашин, – я бы сразу в суд пошёл. А тогда я думал, уволили и уволили, ну, и чёрт с вами! Хотите с алкашами работать, ваше право. Думал, найду работу, не без рук… А они мне что написали? Что я деньги всему цеху под процент давал!
– А вы не давали? – уточнил Ильдар.
– А вы найдите хоть одного, кому я давал!
– Подождите, но вы же видели, какую вам характеристику при увольнении дают? – предположил Ильдар.
– Я сначала пытался устроиться только с трудовой, а там статья… В одном месте, вроде, брали, но попросили характеристику… Думал, я пятнадцать лет отработал, у меня премии, благодарности в трудовой, думал, нормальную характеристику дадут… А они!..
– Что это, вообще, за история с процентами? – заинтересовался я. – Откуда она взялась? Были свидетельства, заявления? Всё-таки, это серьёзное обвинение… На основании чего?
– Характеристику непосредственный начальник составляет, – ответила начальница отдела кадров после затянувшегося молчания, – отдел кадров только печатает на бланке…
– Здорово… Мало того, что уволили человека по статье ни за что, так ещё и характеристику ему сочинили нелицеприятную, – подвёл я итог. – А сейчас никто не виноват, да? Валим всё на уволенного мастера… А ничего, что кто-то такого вот руководителя назначил, доверил ему людьми командовать?
