– В общем, так, Юр. Поручение у нас с тобой от главка по поводу той тетрадочки, – многозначительно посмотрел он на капитана. – Ты её принял, тебе и отрабатывать.
– Понял, Валентин Петрович, – кивнул Баринов, мол, понимаю, о чём речь.
– Горком сам разберётся со своими подчинёнными. А наша задача остановить распространение информации. Как мы это сделаем, никому не интересно, разрешено использовать любые меры, если по-хорошему эта барышня, – он положил перед капитаном листок с данными Быстровой, – не поймёт. Но я бы не рисковал и сразу начал довольно жёстко. Потому что главное, чтобы она к смежникам с этим же самым не пошла. Сам понимаешь, если начнётся какая заварушка между нашими ведомствами, мы первые с должностей слетим, и вообще можно без погон остаться…
– Я вас понял, Валентин Петрович. Всё сделаю в лучшем виде, не беспокойтесь.
– Держи меня в курсе.
– Так точно.
***
Москва. Съёмная квартира Быстровой.
Регина пришла домой и не смогла повернуть ключ в замке. Пока она соображала, что происходит, незапертая дверь распахнулась и она увидела на пороге свою квартирную хозяйку.
– Мне же завтра только платить, – удивлённо проговорила Регина и только тут заметила в коридоре свой чемодан и другие свои вещи. Хозяйка их уже собрала и выставила в коридор. – Но почему?
– Почему?! Она ещё спрашивает, почему? – в ярости заорала хозяйка. – Мне из жилкомиссии звонили! Спрашивали, что за бордель я тут устроила?! Грозятся квартиру на перераспределение передать, раз она по назначению не используется! Всё из-за тебя, шлюха! Убирайся немедленно! Чтоб духу твоего здесь не было!
Оказавшись на улице с кучей своих вещей, потрясённая Регина побрела в сторону дороги и попыталась остановить машину. Только минут через пятнадцать возле неё остановилось такси. Она назвала свой домашний адрес и сама предложила десятку. У неё не было сейчас никакого желания торговаться.
Мать уже была дома, но смотрела на нее, как на пустое место. Молча открыла дверь, молча пропустила ее с вещами внутрь. Ни здравствуй, ни вопросов о том, как у нее дела… Ну и чёрт с ней, – решила она, молча затащила всё в свою комнату и закрылась там.
Но пришёл с работы отец и началось… Родителям, оказывается, звонили ещё на той неделе из деканата и сообщили, что исключили её из университета за аморалку.
Отец не выбирал выражений и орал так, что Регина не выдержала:
– Что ты на меня орёшь?! Ты ничего не знаешь! А там такое на кону! Там такое творится! Им ничего не стоит человека в тюрьму просто так отправить! Не то, что из университета исключить! Но я уже была в милиции! Они ещё пожалеют, что со мной связались!
– Ты была в милиции? – еще сильнее побагровел отец.
– Да, принесла им информацию обо всех грязных делишках гагаринского райкома.
– В милицию? Ну ты и дура!
***
***
Москва. Квартира Быстровых.
– Ничего я не дура! – оскорбилась Регина. – Я знаю, что говорю! Но милиция разберётся с этими жуликами!
– Так! Рассказывай всё! – потребовал от Регины отец, довольно бесцеремонно взяв за плечи руками и посадив её на кровать. – При чём здесь жулики и милиция?
– Что рассказывать? – растерялась она от неожиданности, но отец навис над ней с решительным видом. – Там во всём районе хищения масштабные на предприятиях, а райком делает так, чтобы там никаких комиссий и проверок не было и деньги со всех получает. Ты бы знал, какие там суммы крутятся!
