– Сделаю, Петр Трофимович. Я вам позвоню.
Первым делом, Верхов связался с Есаковым. Тот пообещал все сделать, а Верхова настоятельно попросил Паршину не звонить и не вмешиваться в события, которые, как ему подсказывает чутье, произойдут в Лесках в эти дни.
Но Верхов все же позвонил Паршину, однако мобильник того оказался недоступным. Домашний телефон не отвечал. Через час позвонил Есаков и пожаловался, что ни он и ни юрист тоже не могут связаться с Паршиным. Он был уверен, что оба телефона заблокированы. Они договорились подождать до утра, и, если связи по-прежнему не будет, послать к Паршину гонца.
***
Однако все прояснилось раньше. В одиннадцать вечера Верхова разыскала по городскому телефону жена Паршина. Плача, она сообщила об аресте мужа два часа назад. Он поставил во двор машину и пошел закрывать ворота. Тут его и взяли, не разрешив даже попрощаться с ней, стоявшей на крыльце. Его силой затолкали в машину с темными стеклами и увезли в сторону Центрограда.
– Ты уж, сынок, извини, что я звоню прямо тебе, – сказала она. – Кроме тебя, я другой защиты не знаю.
Ошарашенный Верхов не знал, чем ее утешить, и пообещал все сделать для освобождения мужа.
Вот только, что для этого нужно предпринять, он не имел представления. Не брать же штурмом СИЗО, да и как его отыскать.
Он опять позвонил Есакову, а также Безусяку, попросив их хоть что-нибудь прояснить. Первым отозвался полковник, выяснивший, что в местном и близлежащих СИЗО Паршина нет, и никто из работников РОВД не слышал о его аресте.
Есаков перезвонил лишь через два часа. Представившись адвокатом Паршина, он поднял на ноги всех, вплоть до начальника ФСБ Центрограда, и разузнал, что арестован Паршин ни много, ни мало за «за организацию массовых протестных противодействий существующему государственному строю».
– Вы в самом деле намерены быть его адвокатом? – спросил Верхов.
– Разумеется, намерен. Я предупредил их всех, что они играют с огнем. Они отвечали, что в период губернаторского правления ни о каких протестных выступлениях не может быть и речи. Если они все же будут, правоохранительным органам будет дано право подавлять их всеми доступными средствами. Доверительно советовали мне защищать не протестующих, а власть. Я потребовал свидания с арестованным, мне отказали, сославшись на то, что еще не определено место его содержания. Вот такие дела на сей час, Константин Алексеевич. Завтра буду настаивать на встрече с Петром Трофимовичем. Человек он дерзкий на язык, хочу предостеречь его от необдуманных слов, которые могут усугубить его положение. Буду держать вас в курсе.
– Спасибо вам, Юрий Павлович. Попробую хоть как-то успокоить жену Паршина.
Успокоить ее Верхову не удалось, но ее порадовало, что муж не оставлен без внимания больших людей, каковыми для нее были бывшие мэр, начальник милиции и прокурор. На вопрос, кому она сообщила об аресте мужа, она ответила:
– Всем. Вся деревня сейчас у меня во дворе. Утром все взрослые собираются ехать к вам в город и требовать освобождения Пети. В Доме Культуры школьники пишут плакаты. Как мне только что сказали, из других деревень тоже собираются завтра ехать.
В половине восьмого утра опять же на мобидьный телефон Кати позвонила Осипова из Козловки. Спросив, что известно насчет Паршина, она затем сообщила, что ее и еще двоих коммунистов выкинули из списка кандидатов. Поинтересовалась, как в Лесках в целом. Об этом Верхов пока еще не знал, но сказал, что, судя по тому, что в город съезжаются со всех деревень, там то же самое.
