Его поведение в последнее время не на шутку меня тревожит. Помимо всех этих событий, он еще и смотрит на меня как-то странно: слишком внимательно, слишком пристально. Будто взглядом хочет пристрелить... Или раздеть. Даже не знаю, что было бы лучше.
В любом случае его повышенное внимание меня совсем не радует. Наоборот, я чувствую проникающее под самую кожу смущение и дикое волнение, которое сковывает меня по рукам и ногам каждый раз, когда он на меня глядит. Я бы хотела иметь какой-нибудь щит, чтобы отгородиться от его испепеляющих глаз, чтобы жить спокойно. Или чтобы он просто игнорировал меня, как в первые дни учебы, а не вот это вот все...
Последней парой у нас физкультура. Мы с Белкиной нарезаем круги по залу, обсуждая мое последние свидание с Никитой, на котором он подарил мне плюшевого медведя.
- Какой Сафронов все-таки душка, - мечтательно тянет Ксюша. - А мой бывший, Алтуфьев, за все месяцы, что мы встречались, кроме непонятной копилки и скромного веника чахлых гортензий, ничего не удосужился подарить!
- А чем плохи копилка и гортензии? - удивляюсь я.
- Да на кой черт мне копилка? - восклицает Белкина. - Я же не десятилетка, чтобы монетки собирать!
- Ну плюшевый медведь тоже не ахти какой практичный подарок, - замечаю я.
- Да, но это хотя бы романтично! - возражает подруга. - А копилка в виде жабы - это просто издевательство какое-то!
- Смирнова, Белкина! - прерывает нас голос физрука. - Вы языками чесать сюда пришли или заниматься?!
- Заниматься, конечно, Виктор Палыч, - лучезарно улыбается Ксюшка.
- Смирнова, ты кудри-то собери, чай не в парикмахерскую пришла! Мешаться же будут!
И только сейчас я замечаю, что волосы у меня действительно распущены. Машинально проверяю запястья в поисках резинки, но там пусто.
- Виктор Павлович, я в раздевалке резинку оставила, можно сбегать?
Физрук коротко кивает, и я направляюсь в коридор. Почти достигаю нужной мне двери, когда, проходя мимо небольшого одноместного туалета, слышу приглушенные голоса. Я собираюсь как ни в чем не бывало прошмыгнуть мимо, но вдруг совершенно точно понимаю, кому они принадлежат. Это Денис и Вика Колесникова.
Клянусь, я абсолютно не хочу подслушивать, ведь это так невоспитанно, но ноги просто отказываются нести меня дальше. Я буквально приросла к полу. Стою и боюсь вздохнуть.
- Вик, ну ты че, прямо в толчке хочешь?
- А что такого? Ты в последнее время какой-то вялый. Может, секс в общественном месте тебя взбодрит?
Доносится какое-то невнятное копошение, и к моим щекам приливает жар. Что же я, буду стоять и слушать, как Колесникова ублажает Дениса? Стыд-то какой! Правда стыдно должно быть им, а краснею я. И где здесь справедливость?
Я уже хочу уйти, но из туалета опять раздаются голоса:
- Рей, ну ты чего? Уже который день без настроения...
- Я что-то устал, Вик... Давай потом, ладно?
Ну почему? Почему я по-прежнему грею уши?! Ведь учила же меня бабушка, что подслушивать нехорошо!
- Это из-за нее, да?! - голос Вики подскакивает на несколько октав, и я явственно различаю в нем недовольство. - Из-за этой овечки Смирновой?!
- Ну при чем тут она? - глухо отзывается Денис.
- А при том, что я вижу, как ты на нее слюни пускаешь! - восклицает Колесникова. - Рей, ты че серьезно положил глаз на это чучело?
Я вновь слышу шевеление и понимаю, что надо делать ноги. Причем как можно быстрее. Молниеносно срываюсь с места, а за спиной раздается звук распахнутой двери туалета.
