Почему этой злополучной ночью ему, Генке, не спалось. Зачем, вместо того, чтобы ворочаться на койке, он тихонько оделся и вышел на палубу – этого он и сам не знал. Просто отчего-то захотелось оказаться снаружи, на свежем воздухе, полюбоваться звездами. А полюбовался тенью, из ниоткуда рухнувшей на корабль из поднебесья. Потом был ужасный взрыв, подбросивший Генку вверх, перевернувший несколько раз в воздухе, да и приложивший о воду плашмя.
– Дальше я ничего не помню, товарищ обер-лейтенант, – закончил свое повествование Кудрин. – Даже как вы меня на берегу из фляжки поили, не помню, мне об этом уже тут Курт рассказал.
– Понятно, – кивнул фон Берне. – Ну что ж, поправляйтесь, Гейнц. Если у вас больше нет вопросов, то я пойду. Дела.
– Вообще-то есть один вопрос.
Парнишка смешно сморщил нос, задумавшись, стоит ли отвлекать таким пустяком немецкого красного командира (ладно, пусть не красного, но все же), и решив, что надолго его не задержит, спросил:
– А почему меня тут все называют Гейнц Гудериан, а не Гена Кудрин? У меня имя сложное, да?
Герзе, штаб I-го батальона 100-го горного полка
12 марта 1940 года, 09 часов 40 минут
– Дитер, ты вот хочешь мне сказать, что я теперь должен переделать и приказ о постановке мальчика на довольствие, и выписанный на него аусвайс? – майор Макс-Гюнтер Шранк смотрел на командира второй роты с явным неудовольствием. – Ты, вообще-то, не мог раньше сообщить, что этого мальчика зовут Gena Kudrin? И не надо на меня так глядеть, обер-лейтенант. Я уже доклад о спасении одного человека и гибели прочих пассажиров парохода «Черноморец» в штаб полка отправил.
Майор фыркнул и придвинул к фон Берне какой-то листок.
– На, полюбуйся, что они мне в ответ прислали.
Дитер взял в руки бумагу, оказавшуюся расшифровкой радиограммы, прочитал текст и хмыкнул.
I/GJR100. Шранку.
По данным ОКХ командующий XIX моторизованным корпусом, генерал танковых войск Гудериан, в настоящий момент находится в районе г. Валендорф. Подтвердите факт спасения генерала танковых войск Гейнца Гудериана с советского парохода «Черноморец».
Эрнст.
– Я бы на месте герра оберста тоже удивился. Понимаю, если Шеленберг какой-нибудь у нас объявился бы – может, он по делам РСХА[4] в Советы мотался? А вот бывший генерал-инспектор танковых войск… – Дитер насмешливо фыркнул. – Могу представить, какой сейчас обмен радиограммами между штабами идет.
– Всё б тебе зубы скалить, – проворчал майор. – А мне на вот это, – он раздраженно потряс текстом радиограммы в воздухе, – еще ответ давать какой-то. И правду говорить нельзя – сожрут.
Бухарест, штаб 100-го горного полка
12 марта 1940 года, 10 часов 23 минуты
Ветеран «Пивного путча», оберст Рихард Эрнст уже несколько минут молча взирал на переданную из находящегося в Турции первого батальона радиограмму. Он смотрел на листок бумаги в своих руках, и, чем дальше, тем больше, ситуация казалась ему все более бредовой.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он наконец и отложил сообщение на столешницу. – Кто мне может объяснить, что это все значит?
GJR100. Эрнсту.
Спасение Гейнца Гудериана с советского парохода «Черноморец» подтверждаю. Спасение генерала танковых войск – не подтверждаю.
Шранк.
Кызыл (столица Тыва Арат Республик),
Великий Хурал
12 марта 1940 года,
10 часов 30 минут (время московское)
– Прошу вести себя потише, товарищи, – Хертек Амырбитовна Анчимаа, первая в мире женщина – глава парламента, позвонила в колокольчик, призывая к порядку депутатов десятого съезда Великого Хурала Тувинской Народной Республики. – Все мы любим и ценим нашего дорогого и уважаемого товарища Чимба.
