– Ну, давай, – отозвался Ральф.
Вот за что Трясогузов уважал своего товарища, так это за то, что тот никогда не лез в душу, когда его об этом не просят. Поступил он так и сейчас. Поднявшись из-за стола, и держа тяжеленный поднос, как перышко, Штукк пошел к ряду столов, где уже громоздились подносы с грязными тарелками и недопитыми стаканами.
Трясогузов подъехал к столику Елены. Маргарита куда-то пропала, и Альфред был рад этому обстоятельству.
– Доброе утречко! – сказал он, старясь выглядеть намного веселее, чем это было на самом деле.
Та кивнула, не ответив ему: рот Елены, битком набитый едой, просто не мог раскрыться, пока вся пища не будет проглочена. Трясогузов, наглым образом, воспользовался ситуацией и начал свой монолог:
– Я за вас вчера так испугался, – начал он. – Представляйте, открываем мы, с Канарейкиным, дверь, а вы лежите на полу. Маргарита над вами хлопочет: сует нашатырь в нос, по щекам хлещет, а вы, словно рыба, вброшенная на берег, безмолвно открываете рот и хватаете воздух. Мы тогда за вас очень испугались, и я подумал, что вы при смерти. Неужели настолько плохие анализы?
Он ждал, пока она проглотит еду, но Елена, похоже, не торопилась с этим: скорее всего, ей просто не хотелось говорить с толстяком на эту деликатную тему. Альфреда же просто переклинило, и он продолжил:
– Знаете, я тут подумал: что если мы с вами куда-нибудь сходим? Я понимаю, что таких мест для прогулки на «Цитроне» совсем не много, можно сказать, их вообще тут нет, но всё же, осмелюсь вам предложить рискнуть и попросить начальство выехать на ближайший пирс и посмотреть на океан. Как вам такая идея?
Елена, наконец, прожевала и проглотила то, что успела положить в рот до прихода толстяка. Она с некоторым осуждением посмотрела на Трясогузова и ответила:
– Режимный объект – это вам не парк. Зря вы надеетесь, что вам пойдут навстречу, тем более что мне, пока, не нужна компания. Извините, что резка с вами, но мне действительно хочется побыть одной хотя бы какое-то время.
Трясогузова это так поразило: теперь перед ним сидела не несчастная одинокая девушка, а с избытком уверенная в себе взрослая женщина, способная дать отпор ненужному собеседнику. Потрясенный таким ответом, он поставил слегка дрожавшие руки на колеса кресла.
– Да, да, конечно, – заторопился он, разворачиваясь на месте, – что-то я об этом совсем не подумал. Простите, что потревожил вас, но если вам когда-нибудь захочется поболтать, ну или вместе пройтись до столовой, можете всегда на меня рассчитывать.
С этими словами он отъехал к своему столу, и, взяв поднос с тарелками, поехал к выходу.
Вернулась Маргарита.
– Чего хотел Трясогузов? – спросила Кондрашкина.
Елена вздохнула:
– Человеку просто скучно: ему захотелось поговорить. Предложил даже погулять по берегу, если начальство согласится.
– И что ты ему ответила?
– Марго, ну что я должна была ему ответить, как ты думаешь? – спросила Елена.
Маргарита пожала плечами.
– Не знаю, я сама давно не была в такой ситуации, и, поэтому ничего не могу тебе сказать.
– А я тем более, – отозвалась Елена и принялась есть то, что принесла Кондрашкина.
Маргарита смотрела на нее и поражалась, как столько еды можно вместить в такое худенькое тело и при этом ни разу не сделать паузы между полными ложками и таким же полными вилками. Три стакана компота и горячий чай тоже «упали» в ту бездонную яму, конца и края которой не было видно.
