Резервная копия воспоминаний - страница 3

Так появилась на свет первая редакция «Странников». Её объём составлял 38 тетрадных листов рукописного текста. Потом я их переписывал раз 5, но без значительного успеха. Чем лучше я овладевал писательским мастерством, тем хуже работала фантазия, а следом за фантазией начали деградировать и остальные психические функции, и вот я занят тем, что пытаюсь сохранить на бумаге даже не свои мечты, не самое лучшее из приходившего мне в голову, а хотя бы что-то.

***

К слову об идеальной девушке. Я был человеком влюбчивым, но не осознавал этого, считал влюбчивость свойством порочным и порицал людей, в которых она наблюдалась. Мне нравились разные барышни, но, преимущественно, самые красивые. По мере того, как приходило ко мне осознание собственных возможностей и своего положения в обществе, я начал мечтать о таких барышнях, которые казались бы другим не очень красивыми, а мне – очень. Но и с такими успех не сопутствовал. Тогда я, окончательно убедившись в своём уровне конкурентоспособности, стал миллиардным подтверждением аксиомы, высказанной в диалоге Платона «Пир». «Любящий желает своему любимому несчастья, дабы тот ценил на фоне несчастья его любовь и через то становился ему обязанным». Все эти архетипические сюжеты из сказок или плохих фильмов, когда главный герой спасает красавицу из царства зла, они ведь родом оттуда. Спасённая красавица становится обязанной главному герою и потому любит его. Вот и я хотел спасти красавицу. Но как спасти? Вытащить из огня? Защитить от маньяка? Выхватить из-под колёс поезда? Я знал, что сил на то у меня не хватит. Поэтому одной из самых любимых моих фантазий была мечта о девушке-самоубийце, которую я спасу из бездны отчаяния благодаря своей любви и высокой морали (я считал себя духовно выше и чище парней-сверстников, поскольку не лапал девчонок, а восторгался ими, и представить себе не мог измену со своей стороны). Такая была и Вельда в «Странниках». Не самоубийца, конечно, но спасённая главным героем и бесконечно уставшая, униженная, совсем сломленная.

***

Так бы и получал я шпицрутены от маньяков, малолетних преступников и сумасшедших учителей, а после учёбы уходил в мир телевизора и влажных фантазий или шлялся по буеракам с приятелями-беспризорниками, если б не пришёл в мою жизнь человек, которого не стыдно назвать другом.

Звали его Дима. Поначалу он относился ко мне не лучше остальных. Может быть, даже и хуже. Он дружил с маньяком, и вместе они унижали меня. Но что-то произошло, и мы подружились.

Этот человек подарил мне второе увлечение: радиолюбительство. Детская жадность до игрушек, которая отнюдь не у всех уходит с возрастом, была перенаправлена Димой в новое русло. И я стал собирать старые магнитофоны, радиоприёмники, плееры и «ремонтировать» их. Можно было бы удивиться: как это в жизни одного человека находится место для двух столь различных увлечений: писательства и радиолюбительства? А никак. Технику я ремонтирую ещё хуже, чем пишу. Вместо того чтобы прочитать учебник-другой по радиоэлектронике, я целыми днями просиживаю перед компьютером, думая, что бы написать. А время на раздумье о сюжетах и образах отнимает у меня ковыряние в старых железяках, принципа работы которых я не понимаю. И так длится много лет. Вряд ли было бы лучше, направь я усилия в какое-то одно из этих русел: оба занятия совершенно бесплодны. Вот если б я отбросил эти хобби и занялся в своё время действительно чем-то полезным, то шанс вырасти нормальным человеком у меня, наверное, имелся бы.