Больше всего я постарался внедрить ее в Мезине, которую только что нагнул, подавив мятеж против законного правительства, потому проводить реформы легче, но потом пришлось забрать практически всех своих лордов и войска, оставив только Шварцкопфа с довольно большой армией, а когда пришла весть о новой напасти под именем «Мунтвиг», поспешно велел и Шварцкопфу со всем войском спешно идти на границу Скарляндии и Варт Генца на соединение с Меганвэйлом.
Таким образом Мезина осталась без моих войск, а никакая Великая Хартия Вольностей не выживет без поддержки копий и мечей моей армии, когда против все лорды королевства, как и сама королева.
Еще хуже в Сен-Мари, где я заговорил о Хартии уже после снятия военного положения. Все лорды уже опомнились и высказались против. Конечно, я сумел бы их переломить, если бы не пришлось уводить войска из-за этого проклятого Мунтвига. Вот так война подстегивает технический прогресс, но тормозит социальный.
Бобик гавкнул издали, я повернул голову, там вдали небольшой аккуратный домик, большой огород, пара сараев, видны коровы, целое стадо…
– Ну что тебе? – спросил я. – Ладно, заглянем. Вдруг в самом деле твои знакомые.
Немолодой уже мужчина, но крепкий и добротный, умело и с удовольствием раскалывает толстые чурки на аккуратные поленья и складывает в штабель уже внушительной поленницы.
Рубашка на загривке взмокла, как и под мышками, на лице блестят бисеринки пота. Он всмотрелся в нас, воткнул топор в колоду и поклонился с понятной настороженностью в лице.
Бобик подошел и обнюхал, крестьянин побледнел и привстал на цыпочки.
– Бог в помощь, – сказал я благожелательно. – Здесь дров на всю зиму хватит! Хорошо работаешь. Люблю рачительных хозяев.
Он сдержанно улыбнулся.
– Спасибо, мой лорд.
– Большая семья?
– Нет, мой лорд. Только мы с женой и двое детей.
– Тем более похвально, – сказал я. – Напоишь коня?
Он поспешно кивнул.
– Да, мой лорд. А вы идите в дом, у нас как раз обед поспевает.
– Спасибо, – сказал я.
Я поднялся на крыльцо, чем-то пахнуло знакомым, слегка настораживающим, я подобрался и толкнул дверь, готовый и к неожиданностям.
Женщина обернулась от плиты, где жарится, парится, шкварчит и потрескивает, распространяя запахи поджариваемой ветчины, лицо ее испуганно дернулось.
– Ой, я не слыхала, как вы вошли…
Я выдернул меч и направил острие в ее горло.
– Это хорошо.
Она всмотрелась в мое лицо.
– Это вы… тот самый… как вы меня нашли?
– Я не искал, – ответил я. – Случайно. Нет, вру, моя милая собачка тебя учуяла.
Она, бледная и вздрагивающая, опустилась на колени и, глядя снизу вверх в мое злое лицо, сказала умоляюще:
– Знаю, вы меня убьете… Но только не при муже!
– Это муж? – спросил я.
– Да, – ответила она. – Убейте, только ничего ему не говорите.
– Почему? – спросил я.
Она прошептала:
– Он ничего не знает!.. Мы с ним с того дня, как ты… как мы…
– Разве я не убил тебя? – спросил я.
– Я живучая, – ответила она тихо. – Долго умирала под камнями, но затем услышала, как кто-то начал их разбирать. Я потеряла сознание, а очнулась уже на телеге. Мужчина бережно закутал меня в свою одежду, а сам мерз в ночи. Потом кормил меня с ложечки и давал воду по одному глотку. Я была очень слаба… меня трудно убить, но и возвращаются ко мне силы очень медленно. Он привез меня в свой дом, перенес на кровать и несколько недель ухаживал, пока не смогла вставать, но и потом ухаживал и оберегал. Сперва я собиралась его съесть, как только у меня хватит сил, а потом…
