При моем появлении из башни вышли сразу четверо крупных и в прекрасных доспехах рыцарей. Все почти с меня ростом, на белых плащах красные кресты, опоясаны мечами, на поясах мизерикордии, ибо милосердие – закон для рыцаря Ордена Марешаля.
– Приветствую, братья, – сказал я. – Меня зовут брат Ричард.
Один сказал учтиво:
– Мы знаем тебя, брат.
Второй добавил:
– И знаем, как ты много сделал для того, чтобы Орден Марешаля снова вышел на свет божий.
– Во всех наших храмах, – сказал третий, – отслужили в первый же день по благодарственной мессе в твою честь.
– Во славу Господа, – сказал я с неловкостью. – Я только выполнял его волю.
– Во славу Господа, – ответили они вразнобой, но одинаково благочестиво перекрестили кто грудь, кто лоб. – С победным возвращением, брат.
– Уже знаете? – спросил я с недоверием.
– Слухами земля полнится, – ответил первый уклончиво.
– Мы всего лишь, – добавил второй, – лучше других умеем слушать.
– Хорошее умение, – признал я. – Мне бы такое.
Они сдержанно улыбнулись, первый сказал учтиво:
– Оно твое, брат, ибо мы все рыцаря одного Ордена.
– Я счастлив, – сказал я, – что Тоннель в руках марешальцев. И хотя я сохраняю возможность обрушить его в случае крайней опасности, но куда лучше охрана, что не пропустит к нам вражеские полчища, зато обеспечивает, как вижу, бесперебойный поток люда в обе стороны, что так важно для прогресса.
Старший сказал медленно:
– Мне приказано охранять Тоннель. Меня зовут брат Отто, я – граф Шварцбург-Рудольштадт из рода Кенисбергов. Однако, брат…
Голос его показался мне малость смущенным, я спросил настороженно:
– Что-то стряслось?
Он покачал головой и взглянул мне прямо в глаза.
– Нет, брат, ничего. Просто сообщаю решение Совета Магистров, что служит миру и порядку. Ввиду стратегической важности Тоннеля разрешено перевозить через него любые грузы, кроме оружия. А также приветствуется передвижение всех людей, без различия, к какому роду племени и королевству они принадлежат. Это служит божьему плану перемешивания всех людей в один народ, ибо он и был единым во времена Адама и Евы.
– А также, – добавил второй, – невзирая на их сословия и не делая между ними различий!
– Здорово, – сказал я искренне. – Как жаль, что законы Ордена не рулят всем миром и всеми королевствами.
Брат Отто кивнул, лицо становилось все смущеннее, наконец он вздохнул, посмотрел на меня чисто и честно.
– Брат Клаур говорит верно. Разрешено всем, кроме… войск.
Я уставился на него в изумлении, даже арбогастр насторожил уши и пытался обнюхать рыцаря Ордена, но тот отпрянул.
– Это, – проговорил я, – что, распоряжение Совета Ордена?
– Совета Магистров, – уточнил брат Клаур. – Сожалею, брат Ричард.
Я сказал в недоумении:
– Но как тогда я введу армию в Сен-Мари?
Он вздохнул и снова посмотрел на меня чистыми честными глазами человека, абсолютно уверенного в справедливости своей позиции.
– Боюсь, брат, это невозможно. Войска не пропустим ни в одну сторону, ни в другую. Только мирные грузы, только мирные люди. Все войны – зло. Войнами не выстроить Великое Арндское королевство.
Я помолчал, подбирая слова, но ничего не идет в голову, напротив, вылетело и то, что было.
– Войны зло, – пробормотал я в затруднении, – но что делать, если другая сторона не хочет жить мирно?.. А принудить молитвой… вы уверены, что это возможно?
– Все возможно, – ответил он учтиво, но твердо. – Мир стал лучше, а нравы мягче с той поры, как пришел Иисус и отменил все человеческие жертвы!
