Умальд догнал и сказал заботливо:
– Сэр Ричард… Вы с ног валитесь. Норберт уже отыскал императорские покои!.. До утра ничего не случится!
– Веди, – ответил я коротко.
Широкая лестница, ступени покрыты красным бархатом, перила из белого мрамора, необыкновенная роскошь впечатана в каждый дюйм стены, а когда поднялись на этаж императорских покоев, там даже в коридоре над каждой плиткой пола поработали мастера с безукоризненным вкусом.
Шедевры искусства и под ногами, а что уж о стенах, полуколоннах, картинах и барельефах, где каждый дюйм не просто расписан самыми умелыми художниками и ювелирами, но украшен мелкими или крупными драгоценными камнями. На мой взгляд, перебор, но здесь все должно по-варварски наглядно говорить о величии и богатстве, это тоже политика и молчаливое напоминание, хто в доме хозяин.
Умальд остановился впереди у массивной двери, а Хрурт красивым жестом распахнул передо мной, словно торговец на базаре.
Это не спальня, как мне показалось, а картинная галерея, куда должны водить толпы богатых экскурсантов. Мебели многовато, вся чересчурная, а в дальнем конце виднеется ложе с красным балдахином. Настоящее императорское: во все четыре столба вделаны, конечно же, крупные рубины, что должны не то поддерживать, не то разжигать страсти и чувствы. Вообще красный цвет доминирует в спальне, столбы тоже из красного дерева, пусть не такого яркого, как полотно балдахина, но чувственного, ага, чувственного. Огонь как бы страсти. Вроде красного перца и красного мяса.
– Если что, – велел я, – будите.
Я осмотрелся еще раз, размерами и пышностью меня не удивишь, хотя, конечно, впечатляет, когда чувствуешь себя чуть ли не в центральном зале музея искусств и одновременно императорской сокровищнице.
Захлопнув дверь, я, на ходу сбрасывая одежду, потащился к ложу. Усталость в самом деле налила горячим свинцом руки и ноги, даже в голове туман.
Со всех сторон ложе задернуто красными полупрозрачными тканями, я грубо отдернул, все по ту сторону роскошное, широкое, белоснежная простыня, пышные одеяла из лебяжьего пуха и красиво взбитые подушки, а молодая сочная женщина полулежит, глядя в ожидании на меня огромными глазами.
Платье задрано до середины бедер, недопустимая вольность, а на ногах громоздкие туфли золотистого цвета с массивными браслетами на щиколотках. Впрочем, браслеты соединены с туфлями, так что это тоже как бы туфли. Лежит на постели прямо в туфлях то ли для экзотики, чтобы было похоже на внезапность, то ли на случай, если велю убираться.
Я сказал равнодушно-участливо:
– Не сейчас.
Она моментально вскочила, легко и часто простучали каблучки за моей спиной, дверь в коридор захлопнулась беззвучно.
Быстро сработали местные управляющие, подумал я благосклонно. Учитывают, что их новый господин самец, хоть и властелин Багровой Звезды. Но на самом деле я самец во вторую, а то и в третью очередь. Пока не освоюсь и не пойму, какие опасности грозят вот прямо сейчас, никаких подстав с удовлетворением самцовых потребностей, даже вот так не снимая лыж. И своя шкура дороже, и шкура нашего общего дела. И вообще. Я мужчина, а не самец, у которого инстинкты на первом плане. Воздержусь. Бывали ситуации, когда оказывался под одним плащом с женщиной, но честь и достоинство, а также именно мужская гордость удерживали.
Глава 9
Ложе еще хранит жар ее молодого сочного тела, даже пожалел, что отправил вот просто так, кто бы еще удержался, кроме нас со святым Антонием, сел на край и торопливо потер кончиком пальца кольцо, по привычке стараясь делать это незаметно, хотя и один в спальне.
