Едва наступил полдень, Рем на Авентине поднял руку и указал:
– Вот стервятник!
Потиций подавил улыбку. Учась на гаруспика, он приобрел умение распознавать птиц по полету на большом расстоянии.
– Не обессудь, Рем, но это ястреб.
Рем прищурился:
– Да, ты прав.
Они продолжили наблюдение. Казалось, что время тянется очень медленно.
– О, теперь точно вижу стервятника!
Потиций указал направление, Рем проследил за его взглядом и кивнул. Потиций прижал копье к земле и прочертил борозду.
– А вот еще один! – воскликнул Рем.
Потиций согласился и прочертил еще одну борозду.
Так оно и продолжалось, пока тень от клинка не добралась до отметки, указывавшей на время окончания состязания. На земле было проведено шесть бороздок, обозначавших шесть увиденных Ремом стервятников. Он улыбнулся, захлопал в ладоши и, по-видимому, был доволен. Потиций тоже считал, что такое большое число птиц является добрым знаком.
Они спустились с Авентина, чтобы встретиться с Ромулом и Пинарием на пешеходном мостике, перекинутом через Спинон. Но после долгого ожидания Рем стал испытывать нетерпение. Он направился к Какусовым ступеням, и последовавший за ним Потиций заметил, как непросто давался ему подъем. Похоже, в тот день хромота Рема усилилась.
Они нашли Ромула и Пинария сидящими на упавшем дереве неподалеку от того места, где они вели наблюдение с Палатина. Те смеялись и болтали, очевидно пребывая в хорошем расположении духа.
– Мы должны были встретиться у Спинона, – сказал Рем. – Почему ты все еще здесь?
Ромул встал и широко улыбнулся.
– А с чего бы это царь и владыка Рима стал покидать центр своего царства? Я говорил тебе, что Палатин – это сердце Рима, и сегодня боги дали ясно понять, что они согласны со мной.
– Что ты говоришь?
– Сходи посмотри сам. – Ромул указал на место, где Пинарий проводил по земле бороздки.
Когда Потиций увидел количество бороздок, у него перехватило дыхание.
– Невозможно! – прошептал он.
Их там было так много, что сосчитать с одного взгляда не удалось, и Рем стал считать вслух:
– …десять, одиннадцать, двенадцать. Двенадцать!
Он обернулся к Ромулу:
– Ты хочешь сказать, брат, что видел двенадцать стервятников?
– Конечно видел.
– Не ласточек, не орлов, не ястребов?
– Стервятников, мой брат. Редкостных, священных птиц Геркулеса. В пределах отведенного отрезка времени я увидел в небе и сосчитал двенадцать стервятников.
Рем открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но, будучи ошеломлен, так и не вымолвил ни слова.
Потиций уставился на Пинария:
– Это правда, родич? Ты подтвердил счет собственными глазами? Ты провел по земле по борозде на каждую птицу? Ты совершил этот ритуал пред ликом богов честно и непредвзято, как подобает жрецу Геркулеса?
Пинарий холодно воззрился на него в ответ.
– Конечно, родич. Все было сделано как положено. Ромул увидел двенадцать стервятников, а я провел двенадцать отметин. А сколько пташек увидел Рем?
Если Пинарий солгал, то солгал и Ромул, с улыбкой на устах обманув родного брата. Потиций оглянулся на Рема: тот быстро моргал, и челюсть его дрожала. После истязаний в плену у Амулия лицо Рема порой нервно подергивалось, но тут было что-то другое. Рем с трудом удерживал слезы. Качая головой и будучи не в состоянии говорить, он торопливо пошел прочь, сильно прихрамывая.
– Сколько птиц увидел Рем? – повторил свой вопрос Пинарий.
– Шесть, – прошептал Потиций.
Пинарий кивнул:
