Но вопль Штерка слышали эсэсовцы из наряда наружной охраны. Они прибежали к месту расправы, выстроили русских и потребовали выдать зачинщиков.
Весть о расправе с ненавистным Штерком моментально облетела всю каменоломню. Тысячи узников, в знак солидарности с русскими, прекратили работу. Все с тревогой ожидали карательных действий. За убийство форарбайтера узников ждала жестокая кара. И группа русских, не выпуская из рук лопаты и кирки, готовилась дорого продать свои жизни. В этот напряженный момент нашелся смельчак, который в лицо охранникам заявил протест. Это был Василий Азаров. Он, не выходя из строя, заявил дежурному офицеру:
– Мы, русские солдаты и офицеры, требуем от криминальных заключенных, работающих надсмотрщиками и бригадирами, человеческого отношения. Мы заявляем протест и предупреждаем всех уголовников: если кто из бандитов тронет хоть одного русского, тот будет убит киркой или лопатой!
Коллективное выступление подействовало. Дежурный офицер, видя решительные лица узников, не отважился на массовую расправу.
Это была первая серьезная победа над зелеными. Комендант Бухенвальда, опасаясь бунта в концлагере, отстранил от бригадирства нескольких уголовников и сместил с некоторых административных постов наиболее рьяных бандитов.
Преступники стали ждать благоприятного момента, чтобы отомстить. И он наступил.
В Бухенвальд пригнали большую партию советских военнопленных – их было более двух тысяч человек. Их прогнали пешком чуть ли не через всю Германию. Измученные издевательствами и голодом, узники еле держались на ногах. Их загнали в отдельные бараки и оцепили колючей проволокой. Так был создан лагерь в лагере, который впоследствии получил название Малого, карантинного. Пленные оказались в двойной изоляции.
В первый же день, рискуя жизнью, немцы, чехи, французы начали устанавливать связь с русскими товарищами. Они провели в лагере сбор продовольствия – каждый политический отламывал от своего скудного пайка кусочек хлеба для русских братьев. Продовольствие с помощью советских военнопленных, прибывших раньше, удалось передать обессилевшим друзьям.
Все это проводилось в глубокой тайне. Но староста концлагеря уголовник Иосиф Олесс тут же состряпал донос.
Узнав о солидарности узников, комендант Бухенвальда пришел в ярость и объявил наказание: оштрафовал весь лагерь на три дня. Трое суток десятки тысяч заключенных не получали пищи. Но никакие меры не могли остановить сближение антифашистов самых различных национальностей.
Олесс на этом не успокоился. По его новому доносу ненавистных ему политических заключенных – шестьдесят два человека – отправили в штрафную команду. Никто из них не вернулся.
Зеленые снова подняли головы. Бандиты мстили политическим. Борьба внутри лагеря принимала открытые формы. Но зеленые при всем их старании не смогли вернуть утерянные позиции. На этот раз политические оказали им решительное сопротивление. Больница стала для зеленых самым страшным местом. Бандиты, вызванные туда, назад не возвращались. Они «неожиданно» умирали. Это обстоятельство не на шутку встревожило зеленых. Они догадались, в чем тут дело, но перед медициной пасовали. Разоблачить врачей они не могли. Не хватало элементарного – знаний. Наука была той областью, куда с отмычкой не влезешь.
И когда в комнату старосты вошел начальник хирургического отделения, заключенный Гельмут Тиман, Олесс насторожился. Его белесые брови сошлись у переносицы: политические зря не приходят…
