Вначале она работала только правой рукой, благодаря Бога за то, что кинжал оказался с наружной стороны деревянных планок ее корсета – по крайней мере не вонзится ей в сердце. Вытаскивая кинжал из ножен. Эльф выронила его.
Шаря по постели в поисках ножа, она поранила руку и зашипела от боли – даже не подозревала, что он такой острый.
Наконец ей удалось схватить его за рукоять.
Вдруг девушка поняла, что, сжимая кинжал в правой руке, не сможет перерезать подвязки, стягивавшие ее запястья. Разрази гром графа с его коварством! Однако ей удалось дотянуться до лодыжек, и вскоре ее ноги были свободны.
В кромешной тьме Эльф присела на краешек кровати, пытаясь найти способ избавиться от пут на запястьях. В результате она порезалась в нескольких местах, по рукам заструилась кровь. Нужно как-то просунуть лезвие между ними, что совершенно невозможно сделать.
Внезапно ее осенило. Зажав зубами рукоять крошечного кинжала, она поднесла связанные запястья к лезвию. Это оказалось невероятно трудно. Эльф готова была кричать от разочарования. Зубы с трудом удерживали кинжал, ей приходилось напрягаться из последних сил. Слюна заливала рот, вынуждая ее выпускать рукоять изо рта, чтобы глотнуть. Из-за невозможности выбрать правильный наклон лезвия она вновь и вновь наносила себе раны.
Несмотря на множество болезненных порезов, Эльф не сдавалась. Шелковая подвязка разошлась так неожиданно, что она, едва охнув, уронила кинжал на пол. Девушка застыла, сосредоточенно прислушиваясь. В соседней комнате тихо. Только тиканье часов нарушало безмолвие ночи.
С глубоким судорожным вздохом она согнула кисти, обмотав простыней саднящие руки. В темноте не было видно, насколько они изранены, но вроде не серьезно. Просто очень больно.
Убрав кинжал в ножны, Эльф соскользнула с кровати. Она решила было оставить кринолин, но без него юбки волочились бы по полу, и пришлось потратить драгоценное время, чтобы надеть его. Затем она накинула плащ темной стороной наружу и глубоко надвинула капюшон на напудренные волосы.
Чулки и подвязки безнадежно испорчены. Придется их оставить. Находясь в состоянии крайнего возбуждения, Эльф схватила туфли.
Она должна выбраться из этой комнаты, незаметно покинуть дом и скрыться среди ночи, когда убийцы прячутся в темных углах.
Ее подмывало войти к Уолгрейву, у которого вполне мог быть пистолет. Но риск слишком велик, хотя оружие ей не помешало бы.
Пожав плечами, девушка напомнила себе, что она – Маллоран. А для Маллоранов, как часто говорит ее старший брат, нет ничего невозможного.
Еле дыша, она неслышно прокралась к двери и попробовала приоткрыть ее. Ручка легко повернулась, дверь бесшумно отворилась, и Эльф шагнула в кромешную тьму коридора.
Нащупывая путь к лестнице, почти ничего не видя, она передвигалась крошечными шажками вдоль стен, вытянув перед собой руки. Меньше всего ей хотелось на что-нибудь налететь.
К тому времени, когда она добралась до лестницы, сердце ее громко ухало в груди, а нервы были напряжены до предела. Воистину недурное приключение! Если бы у нее оказалась хоть малейшая возможность позвать братьев на помощь, она бы немедленно ею воспользовалась.
Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Эльф осторожно заглянула через перила. В некоторых богатых домах на ночь в холле оставался лакей в целях безопасности на случай появления незваных гостей. Но тогда там бы горела лампа. Холл Уолгрейв-Хауса был погружен во мрак, и только бледный свет луны проникал через полукруглое окно над дверью.
