– Вам неприятно?
– Даже не знаю, что сказать.
– Вы приобрели андроида-компаньона. Как складываются ваши отношения?
Я задумалась. Сложно было подобрать слова вот так, ни с того ни с сего, чтобы дать однозначный ответ. Ирина наблюдала за мной, глядя прямо в глаза.
– У вас к нему есть чувства?
– Ирина, я сама не понимаю, – честно призналась я.
– Не сближайтесь с ним, – тихо произнесла она. – Рано или поздно вы умрете и он останется один.
Мимо пронеслись мальчишки лет восьми, легкие как ветер. Они даже не заметили нас, увлеченные погоней за воробьями. Я засмотрелась на них. В какой момент мы теряем эту беззаботность и умение радоваться просто тому, что можно бежать, вот так сломя голову, не думая ни о чем, ощущая свободу, не боясь упасть и разбить коленки в кровь?
Ирина прервала мои размышления, дотронувшись до моего запястья.
– Как ни парадоксально это звучит, но андроиду необходимо общение с человеком, иначе он не сможет осознавать себя живым. Человек совершенен в своей безрассудности, которая зачастую приводит его к гениальным открытиям. Вы можете мечтать и видеть сны. Нам приходится учиться этому и не всегда успешно. Жизненный цикл человека ограничен временными рамками от момента зачатия и до момента смерти. И это тоже дар. Не страдать вечно. – Она говорила быстро и будто сама с собой. – Виктор не понимал людей, спускающих огромные средства в поисках чудодейственного лекарства от старости, жаждущих бессмертия, считая, что в отличие от роботов у людей гниет душа, поэтому физическая смерть для человека – очищение и истинное благо.
Ирина опустила глаза, рассматривая запыленный носок своей туфли.
– Виктор мечтал о мире, в котором люди и роботы будут жить вместе, создавая нечто совершенное. Он говорил, что именно человек должен учиться у робота человечности, а не наоборот… Роман разрушит все, над чем работал его отец.
Она отвела от меня взгляд, всматриваясь куда-то вдаль. Потом попрощалась и быстро ушла, словно внезапно вспомнила о чем-то. Я смотрела вслед ее удаляющейся фигуре, чувствуя смятение и тоску.
Я помню, как Юшенг спросил, что ему делать, когда меня не станет и затем, сам ответив на свой вопрос, сказал, что хочет продолжить свое существование. Думает ли он-прежнему? Почему меня это так волнует? На минуту я представила, что Юшенга больше нет в моей жизни и ощутила леденящий холод в груди, поднимающийся вверх к самому горлу. У меня перехватило дыхание и быстро забилось сердце. Ирина права. У меня есть чувства к Юшенгу. Но как она поняла? Как она вообще могла понять, если у нее нет человеческой химии и своих собственных эмоций? Или для того, чтобы чувствовать никакая химия не нужна?
Я снова позвонила Юшенгу. В этот раз он ответил.
– Кристина, я не могу говорить. Извини.
– Почему?
– Я на работе. Вечером все обсудим, если ты не против?
– Хорошо, – ответила я растерянно.
Короткие гудки в трубке.
Юшенг вернулся домой поздно вечером. Я обратила внимание на перемены, произошедшие в нем, которые до этого момента не замечала. Я не могла объяснить самой себе, что именно в нем изменилось. Просто он стал другой.
– Рассказывай, – потребовала я, как только Юшенг вошел, отпихивая кота ногой, требующего накормить его прямо сейчас. Мао Хэн оторопел от моего нахальства и немного притих.
– Я покормлю его сперва.
Юшенга приняли на работу в технологический институт на кафедру робототехники две недели назад, где он начал преподавать студентам курс по созданию специального программного обеспечения с использованием технологий искусственного интеллекта. Я видела, как он воодушевлен и меня это радовало больше всего. Мы сидели на кухне за столом, делясь своими новостями, обсуждая и планируя выходные, в то время как Мао уплетал кошачьи консервы из миски.
