– Людей – понятно. А роботсмэнов как?
– Сложнее будет с полумиллиардом роботсмэнов на Земле. Всех переселим на Луну и Марс. С другой стороны, с ними проще, чем с людьми. Загрузим, как шпалы, штабелями плотно во всё, что улетает. Так закольцуем корабли на вывоз всех до одного. Не будем успевать – поснимаем с роботсмэнов их головные квантовые компьютеры и отправим, хоть на Тэрглобос. А там всё установят на более совершенные тела. Роботсмэнов много не бывает. Везде огромный спрос. Не то что на лю… – на этом слове Корэф замер. Сейчас получит он ответку.
– Что-что?! Так! Дискриминация людей! За это прадедушке придётся отвечать сурово!
«Опять надвинулась на древнего страдальца грозная расплата молодёжи», – мелькнуло в квантовом мозгу.
И в тот же миг он был прижат к софе таким прекрасным, мягким, гибким и послушным телом, что понял: живым сегодня не отпустят.
«О, как была права её прабабушка Анжи сто лет тому назад, когда всё это предвещала», – мелькнуть у Корэфа успело над глазами в квантовых структурах.
«Как он прекрасен! Гладок телом! Мускулистый мой атлет! – запрыгали в восторге мысли в Этне. – Как приятно впиться! Нет, вонзиться в его мужеское тело! Он сладок! Меня не оторвать! Силён его магнит! Ничто нас не разъединит».
Нам очевидно, что Создатель разделил людей на женщин и мужчин, чтобы им было чем заняться. Занятия чтоб регулярней стали, позволил людям Шеф на Небесах роботсмэнами и роботсвимен обзавестись.
Прошли дни, недели пролетели.
– Мама! Папа! – вбежали Марк и Илан, и как один, перебивая друг друга, взахлёб заговорили. – Папа! Мама! А скоро мы прилетим?
– Скоро прилетим?
– А мы здесь вырастем?
– А на Марсе растут?
– А на Земле?
– Почитайте нам книжку.
– Корэф! Что ты как обалдел, уставился! Дети орут, а он сидит! Давай читай, ты же читаешь по ролям любыми голосами, – Этна передала ему книгу.
Корэф подумал:
«Как женщины меняются после рождения детей! И всё же Анжи изменилась по-другому». – Он сразу начал читать голосом сказочника:
– Жук сидит на камне жёлтом,
Жаба квакает на дождь,
А Кузнечик на пригорке
Вдруг решил отпрыгнуть прочь.
Страх Кузнечик пересилил
И на Жабу сверху сел.
Жук расправил грозно крылья,
Зажужжал и улетел.
Жаба вдруг зашевелилась,
Не достать ей Кузнеца.
Тут дождём их всех накрыло.
Лило ливнем без конца.
Корэф при этом продолжал думать:
«Где кротость взгляда с мягкостью касаний, где нежность голоса с проникновением сквозь титан в квантовую душу? Куда всё это делось после родов? Ах, вот они! Два молодца, что отобрали от меня её любовь!» – Но Этне он шепнул:
– Стихи дурацкие.
Этна шепнула в ответ, разведя руками:
– Такие сейчас поэты.
– Тысяча лет прошла, а писать так и не научились.
В диалог наперебой вмешались дети:
– Папа! А кто такой жук?
– А жаба – та злая тётя в салоне?
– Кузнечик! С этим ясно! Это – наша мама!
– А дождь – это такое одеяло?
– А при какой горке?
– Почему у Кузнечика нет глазок?
– Эх, детки, глазки есть, но видеть – мало. Надо ещё суметь управлять полётом, – Корэф обернулся к Этне и очень тихо произнёс: – Бедные дети! Родились чёрт-те где! Вот имей таких родителей! Без голографики не обойтись, – Корэф снова повернулся к Илану и Марку: – А теперь побежали в видеосалон! Там я вам всех зверушек буду каждый день показывать! Мультики всякие! Побежали! – Потом снова обернулся к Этне: – Начинать нужно от «живого созерцания» и лишь потом переходить к «абстрактному мышлению». А у нас всё наоборот. Вот они, звездолётные дети!
