Его клиентка Елена Павловна ещё и законсервировала собственные яйцеклетки и все двадцать пять образцов «сопутствующего» генетического материала от далеко не последних лиц:
– Жизнь длинная. Вдруг эти детишки окажутся… Не того!.. – Вертела она ладошкой. – Понимаете?
– Не понимаю, – сухо отвечал всегда такой солнечный зайчик Родин.
– На детях гениев природа отдыхает. Оставляю себе люфт для маневра.
– Ну вы!.. – Сергей Станиславович никак не находил нужные слова. – Ну вы даёте! А этих куда? Если… – кивая на плоский живот Елены Павловны. Она как раз стирала салфеткой гель после ультразвукового исследования. Эмбрионы прижились и отлично себя чувствовали. – На помойку?
– Вы что, идиот?! Они мои дети! Я буду их любить, даже если из них ничего дельного не выйдет. Прокормлю, одену, обую, к делу пристрою. По квартире и машине у меня на каждого хватит. Ещё и на остальных останется.
– Так время-то идёт! – Таращил глаза Родин. – Пока с этими… – он уже не кивал, а всего лишь с опаской косился на живот Елены Павловны. – Пока с этими понятно станет – так ваш поезд уже ту-ту!
– Вы, Сергей Станиславович, как-то резко отупели. Я же заморозила свои, – с нажимом акцентировала Елена Павловна, – яйцеклетки. А у вас и проверенные гестационные курьеры имеются, не так ли?
Елена Павловна явно была в теме. Не каждый обыватель знает, что суррогатных матерей называют гестационными курьерами или…
– Или нянями на срок вынашивания, – усмехнулась Елена Павловна, будто прочитав мысли репродуктолога. – Я не каждый обыватель. Я организатор и вдохновитель кампании «За Веру, ДНК и Страну». И я не из тех, кто относится спустя рукава к информации и знаниям.
– Это я уже понял. – Только и оставалось промямлить Родину.
Беременность протекала без осложнений. Кампания «За Веру, ДНК и Страну» пошумела-пошумела – да и стихла. Законопроект не был принят. Но кто-то отхватил немалое бабло на проведении мероприятий, на «заготпунктах», на информационном и материальном обеспечении этой несусветной глупости. В том числе – и дружок Елены Павловны. И она сама. Это кроме троих детишек.
В положенный срок была произведена операция кесарева сечения и…
– И это дети от вот тех вот, кто участвовал в этой бредовой кампании? – уставилась на Родина Оксана Анатольевна.
– Только я тебя прошу! – Умоляюще посмотрел на неё супруг. – Это же врачебная тайна! Как тайна исповеди. Ну, ты в курсе. Даже если… Даже если…
– Даже если твой моральный компас показывает в противоположном направлении? – сжалилась Оксана над Сергеем Станиславовичем.
Он только обессилено кивнул.
– Я – могила! Жена да убоится му… Слушай, а от кого они? – теперь взгляд совершенно не боящейся мужа жены горел лихорадочным женским любопытством. – Никак от… – Она задрала глаза вверх.
– Оксана! – Родин аж подскочил. – Я понятия не имею!.. Но – нет! Он ей… – он посмотрел на потолок. – Не нравится. Чисто внешне.
– Но от кого же, от кого?!
– Я бы хотел, чтобы она унесла эту тайну с собой в моги… Нет, пусть живёт сто двадцать лет, но пусть… Оксана! Я уже жалею, что рассказал тебе!
– Правильно сделал, что рассказал. У тебя не должно быть от меня тайн. Даже врачебных! – Упредила она гипотетические возражения. – Но, блин! Прикольно! И ужасно неэтично! Живут себе мужики, далеко не последние. И знать не знают, что у них есть детишки.
– Это замечательно! – Вздохнул Родин. – Ни тебе претензий. Ни тебе алиментов. Ни тебе упрёков и… Прекрасная она женщина, Елена Павловна! Кстати, ты в каком месте Подмосковья хотела бы дом?
