– Апельсиновый, Игорь! Апельсиновый. На мове.
– Оранжевая! Помэ… Как вы сказали? – он метнул в недовольную официантку добрый взгляд № 3. – Щэневмэрла… Помэ… Помэранчевая революция! Оранжевая! Оранжевый – цвет победы, мечты и… того напалма, который кто-то пролил на морду нашего текущего пациента-заказчика[7].
Но это было уже больше десяти лет назад и не имело никакого отношения к происходящему сейчас в кабинете Игоря Петровича.
– Не надо никаких движений. Никаких – за! – Сказал он Елене Петровне и отворотился к окну.
Он задумался – она трепетно внимала. Он шевелил пальцами, губами (она не видела, но знала) – она замерла, как ящерица на солнце. Наконец он поворотился к ней передом. И, взглянув на неё победоносно, изрёк:
– Икра…
– Нет! – Истошно оборвала она его.
Их взгляды обратились к портрету первого лица.
– Игорь! Икра – это яйцеклетка!
– Молоки России? – деловито предложил Игорь Петрович.
– Люди! Люди! Человеки! Не рыбы! – Отвергла его идею подруга. – Коротко, как выстрел. Чётко, как…
– Как Уваровская триада! – Подхватил Игорь Петрович. – Да-да-да, ты права! Зачем равняться на программы Пушкина и прочих неудавшихся чиновников из Царскосельского лицея, когда всё должно быть как пуля – дура, а штык – молодец.
– Проще! Ближе к народу!
– «Сперма России»? – осторожно поинтересовался гуру политтехнологий.
– Пф! – Зашипела Елена Петровна. – Стареешь!
И посмотрела на него с тревогой. Стареющая сперма была ей не нужна.
– Так-так-так! – Снова начал расхаживать туда-сюда Игорь Петрович. – Сейчас! Сейчас-сейчас!
Если бы речь шла о работе для какого-нибудь сотового гиганта или о выводе на рынок новой продукции, о дне рождения какой-нибудь олигархической компании, в конце концов – он немедленно собрал бы брейн-сторм. Но речь шла об эксклюзиве. Общественная организация и кампания по внедрению оной – это вам не минздрав с минюстом и минстроем наплакали.
– Русская ДНК! – Сурово глядя на подельницу, выдохнул Игорь Владимирович.
Елена Павловна состроила скептическую рожицу № 2, помахала ручкой и осторожно прокомментировала:
– Попахивает нацизмом.
– ДНК нации! – Закричал Игорь Петрович, на радостях хапнув французского коньяка прямо из бутылки и закурив следующую сигарету. – «ДНК нации» – и никто не придерётся ни с нацизмом, ни с национал-социализмом, ни с шовинизмом, ни с…
– Да ни с чем не придерётся. Давай только: «ДНК страны». Так ещё обтекаемей.
– За Веру, ДНК и Страну! – Припечатал Игорь Петрович, отсалютовав бутылкой и сигаретой портрету первого лица. – Он?.. – с аккуратным сомнением поинтересовался Игорь Петрович у подруги.
– По желанию. По желанию… Мне никогда не нравились его не слишком канонические черты лица.
В этом месте беседы она поняла, что ляпнула лишнего. Но слава богам, её старый приятель этого не заметил. Он уже был в дымке золотого дождя. Он очень тщательно любил жену, детей и Родину. Ещё тщательнее он любил себя. И уж совсем неземной любовью он любил деньги. Поставь его перед выбором… Ах, нет! Не надо! Там, где любой рязанский мужик скажет: «разумеется, жена, дети и Родина!» – и состроит козью морду любому, кто посмеет сделать ему таковую пропозицию… Козью морду и медвежий кулак… У Игоря Петровича (который был очень образованным человеком) крутилась в голове всего лишь одна фраза. Одна наиглупейшая фраза: «Г-ну приставу Алексеевского участка от благодарных евреев купеческого звания».
