На следующий день, вернувшись из школы, я быстро сделал все уроки и стал ждать с работы бабушку, которая пришла ближе к трём часам дня.
– Ты уроки сделал? – устало опустившись на диван спросила она.
– Да, – ответил я. – Когда мы поедем в больницу к маме?
– Ой, не знаю. Дед с работы придёт, посмотрим.
Теперь подобное смерти ожидание растягивалось ещё на пару с лишним часов, до появления дома деда.
В комнате, сидя за письменным столом, в привычное время я услышал, как своим ключом дед открыл дверь. Раздевшись, он прошагал в кухню, а затем проследовал в комнату, где была бабушка. О чём-то недолго поговорив на непонятном мне языке, дед вошёл в мою комнату.
– Привет! – улыбнувшись, сказал он. – Как дела в школе?
– Хорошо! Все уроки я уже сделал.
– Молодец. Мы, наверно, в больницу не поедем, – не глядя на меня, произнёс дед.
– Как? Почему? – почти выкрикнул я от неожиданности.
– Но, поздно уже. Пока доедем…
– Каждый день что ли ездить? Вчера же были! – вдруг прозвучал голос бабушки, которая появилась в дверном проёме.
– Да! Я же обещал, что приеду! – дрожащим голосом произнес я.
– Завтра съездим. Я с работы приду и поедем – ответила бабушка.
Почувствовав, что к моим глазам подкрадываются слёзы, я уселся за стол, опершись головой на обе руки. Дед с бабушкой что-то ещё проговорили, а потом вышли из комнаты, оставив меня одного. Меня одолевала назойливая мысль, что мама меня ждёт, и я обещал ей приехать. Вместе с ней во мне кипели чувства обиды, несправедливости и злости.
Следующим утром я проснулся воодушевленным с чётким намерением идти в больницу после школы самому, что порождало внутри меня волнительный трепет. На уроках я вспоминал месторасположение и мысленно прокладывал дорогу к больнице, которая находилась относительно недалеко от моей школы. До намеченной цели было два маршрута: первый – длинный по малолюдным и грязным улицам; второй – более короткий через широкий пустырь и большие трубы теплотрассы. Досидев последний урок, полный решимости я сделал свой выбор в пользу более короткого пути, так как очень хотел успеть попасть к маме до начала тихого часа, во время которого в больницу уже не пускали.
На улице было ветрено и по-зимнему холодно. Морозы стояли около недели, но снег не спешил покрывать стылую землю. Я поспешил через пустырь по замершей тропинке. Дойдя до больших труб тепловой трассы, в стороне под ними я заметил кучу грязных вещей, матрасы и какие-то коробки. С наступлением морозов, здесь устраивали свои трущобы и обживались городские бездомные. Стремительно прошмыгнув под трубами, я сам не заметил, как оказался перед зданием республиканской больницы. Войдя внутрь, я прямиком направился к лестнице, но вдруг меня остановили.
– Ты куда? – раздался строгий голос из окна с надписью «Справочная».
– В девятую палату, – испуганно ответил я, произнеся мамину фамилию.
– Отделение какое? Здесь девятых палат много.
– Челюстно-лицевая хирургия, – запомнив непростое название, выговорил я.
Из окна послышалось шуршанье бумажных листов журнала.
– Она ходячая, может спуститься! Сейчас пригласим, жди! – ответили из справочной, проворачивая диск телефона. – Она сейчас на перевязке, потом спустится.
Через некоторое время мама увидела меня, сидящим в вестибюле больницы. Её большие глаза наполнились удивлением, а на лице появилась сияющая улыбка.
– Привет, дорогой! Ты с кем тут? – обнимая и целуя, спросила мама.
