К слову, дедовщины в учебке не было. Сержантский состав был строгим, но молодых не гнобил. Это уродливое явление появилось спустя несколько лет.
В первых числах апреля, после обеда, Сашку вызвали на КПП части.
«Интересно, кому это я понадобился?» надев шапку, быстро вышел на плац.
В помещении контрольно-пропускного пункта доложился дежурному прапорщику за стойкой.
– Тебе туда, – кивнул на дверь смежной комнаты. Постучав, вошел.
За столом, друг против друга, сидели замкомвзвода и отец. В габардиновой кепке и расстегнутом пальто. Выпучив глаза остановился.
– Ну, здравствуй, сын, – встав, шагнул навстречу. Приобнял. По натуре он был жестким человеком, телячьих нежностей не допускал.
– Здравствуй батя, – вышел из ступора Сашка.
Наблюдавший эту картину Каллас тоже поднялся и пожал отцу руку, – будет все как обещал, Николай Иванович. После зайдешь, – бросил Сашке и вышел наружу.
– Ты как здесь? – спросил отца, когда присели на стулья.
– Вот, решил навестить тебя. Узнать, как служишь.
– Да я ж писал
– Одно дело письма, другое убедиться лично. Замковзвода, кстати, тебя хвалит. Серьезный парень.
– Да ладно, – махнул рукой. – Как там дома? Как мама с Юлькой?
– У нас все в порядке. Мы с мамой работаем, Юля поступила в медицинское училище. Кстати, а ты похудел, сильно гоняют?
– Есть немного, – сказал Сашка.
– Так и должно быть. Армия – школа жизни. По себе знаю.
Поговорили еще немного, а затем отец сказал. – Я снял комнату в поселке, что недалеко от вас. Мудреное такое название.
– Гайжюнай, – подсказал Сашка.
– Во-во, Гайжюнай, – согласно кивнул. – Твой замкомвзвода обещал отпустить тебя завтра в увольнение до вечера. Запомни адрес, улица Минтес, дом пятнадцать. А теперь давай на службу, завтра поговорим еще.
– Поговорим, – расплылся в улыбке сын. – Ну, так я пошел?
– Давай.
Выйдя с КПП Сашка радостно зарысил в казарму. Чего-чего, а встречи с отцом не ожидал.
До развода на послеобеденные занятия оставалось минут десять, постучал в дверь старшинской. Вошел.
Там на диване Пак с ефрейтором Рыбиным играли в шашки, Каллас за столом листал свежий номер «Огонька».
– Товарищ старший сержант! – сделал два шага к нему. – Курсант Пчелинцев по вашему приказанию прибыл!
Замкомвзвода отложил журнал в сторону, выдвинул ящик стола и протянул сероватый листок со штампом, – держи. Увольнительная на завтра до двадцати трех ноль-ноль. Отправишься в десять утра. Ясно?
– Так точно, – взял в руку. – Разрешите идти?
– Иди.
Развернувшись через левое плечо, промаршировал к двери.
На следующее утро, ровно в десять, вышел за ворота КПП. На голове шапка, под шинелью отглаженная «парадка», надраенные до блеска бляха и сапоги. Миновав автомобильную стоянку, пошагал по серой ленте асфальта в сторону широкой просеки. По ней рота не раз бегала до развилки, от которой в сторону поселка уходил песчаный грейдер.
Впервые за все время Сашка шел за пределами учебки вне строя без сопровождения командиров, и никто его не подгонял. По обочинам высились с рыжими стволами сосны, на кустах набухали почки. Воздух был чистым и прозрачным. На груди, под шинелью, нес отцу подарок – купленную в военторге десантную тельняшку.
На развилке, остановившись, перекурил, проводив взглядом грузовик, ехавший в сторону части, затоптав окурок, свернул на грейдер. Он был плотно утрамбован, по сторонам проклевывалась первая трава, кое-где белели островки еще не стаявшего снега.
