– Комнату и коридор каждой семье нужно выделить. Скоро дети пойдут у молодоженов, негде будет ноге ступить, да и в тесноте дружно жить невозможно, – рассуждал сам с собой Илья Пантелеевич и вместе с сыновьями взялся за дело. Надо сказать, что в деле строительства новых комнат для сыновей посильную помощь оказывала и сторона невесток, сваты Габо. В этих местах существовал такой негласный порядок: девушка, выходя замуж, брала с собой приданое без недвижимости, тряпки разные, даже корову, а чтобы зять пришел в дом невесты и жил там – никогда, считалось, что это могли позволить или очень слабые во всех отношениях женихи, или очень бедные. Женихи нормальные, умные, знающие, что для молодого человека самое главное – его молодость и здоровье, никогда не могли даже помыслить об этом. Однако помощь от тестя, в любых размерах и в любом виде, даже самый гордый жених принимал, а потому, когда Илья Габо строил своим сыновьям дома, хорошую, огромную помощь оказали сваты. Они не только деньгами, тогда очень скудными, помогали новым родственникам, но и работали от начала до конца стройки. Практически новое жилье молодоженам строили родители с обеих сторон, а почести получала только одна сторона – отец парня.
В зятья Илье Пантелеевичу попались крепкие и уверенные в себе парни. На вопросы, где и как собираются жить молодые, оба зятя, словно сговорившись, ответили: «Без крыши над головой не останемся, но и у тещи жить не будем». Парни были, как и все в Джиниси, трудолюбивые, и через несколько лет, когда колхоз выделил новым семьям земельный участок для огорода и дома, начались стройки у зятьев. И вся семья Габо включилась в работу, даже невестки помогали обустраиваться новым родственникам.
Пока сыновья и дочери Ильи Пантелеевича обзаводились новыми семьями, домами и домашней скотиной, на страну обрушилась самая настоящая и большая беда – началась Великая Отечественная война. Сыновья Ильи Пантелеевича Филипп и Василий служили в армии, их забрали еще в тридцать девятом и сороковом годах соответственно, а теперь на войну вместе со многими односельчанами – Ваней Никифоровым, Сергеем Ильичевым, Борисом Каракозовым, Авелем Эминовым, Стефаном Атмаджевым, Василием Кокозовым, Алексеем Баязовым и еще многими другими пошли Терентий и Емельян. Половина молодых призывников были женаты, некоторые сыграли свадьбу только что. Провожая женихов на войну, невесты, естественно, плакали. Женихи, соответственно, успокаивали, просили не убиваться зазря, дескать, мы еще живы, прогоним немца и вернемся. И вот, сказанные в этот момент неудачные выражения потом стали в селе крылатыми словами, вспоминая их, сельчане по-доброму смеялись. Ваня Никифоров, красивый молодой колхозный чабан, чуть ли не на руках нес беременную жену Тому по селу, когда призывников всем селом провожали на войну. Чересчур ее оберегая неизвестно от чего, Ваня от избытка чувств обронил тихо жене: «Не плачь, Томочка, могут воды отойти, на улице родишь моего первенца». В тот день вроде никто не услышал сказанные Ваней слова, но на следующий день в селе обсуждали бережное отношение Вани к молодой жене и повторяли Ванины слова, удивленно задавая вопрос: «Откуда Ваня знает, что, прежде чем родить, воды должны отойти»? Парень по образованию и профессии чабан – не врач и не ветврач. «Да вы что, – отвечали другие, – он что, не видел, как коровы рожают». Вот так, временами и до сегодняшнего дня, вспоминают тот случай, оброненную Ваней не к месту фразу. Уже Ваня Никифоров стал Иваном Климентьевичем Никифоровым, вокруг него бегают внуки и правнуки, а в селе говорят про этот случай так, словно вчера произошло. Не успели уйти на войну одни да написать по письму своим невестам, как подошло время и младшим сыновьям Ильи Габо, Володе и Варнаве.
