– Молчи, баба, чего ради слезы распускаешь в два ручья, так и беду накликать в дом нетрудно. Слава Богу, парень возмужал, прогонит фрицев и вернется.
Представители власти кивком головы поддерживали Илью Габо и принимались даже рассказывать, как в один дом, хозяйка которого часто любила по поводу и без повода голосить, пришло большое горе – получили похоронку. Как только Мария Варнавовна услышала про похоронку, сразу прекратила свои всхлипывания. Сельсоветчики были разговорчивыми чиновниками. Чувствуя, что завтра их ждет похвала от начальства, а может, и небольшой ценный подарок, стали еще рассказывать истории, самые страшные, которые якобы произошли в их сельсовете, но в соседнем селе, в семье, где к выполнению закона относятся не очень уважительно. Рассказывая истории, чиновники забыли, зачем пришли, начали уже и чай пить, просить другую чашку, и только к утру вспомнили, зачем здесь оказались, и, глядя то друг на друга, то на родителей Володи, в недоумении спрашивали: «А где же Владимир?» Спохватившись, уважаемые чиновники почти бегом кинулись на улицу, за ними вышли и родители. Окликнули парня. Ответа не было. Начали идти по следам от калош на свежевыпавшем снегу, следы были четкие и шли они к дороге. По дороге, перемешавшиеся с другими следами, но еще отчетливо заметные, следы Володи потянулись в сторону речки Корсу, которая находилась на расстоянии двухсот метров от дома Габо. Надо было спуститься по небольшому холму, а потом сделать десятка два шагов – и ты на речке. Следы от калош на льду не были видны. Чиновники и родители посмотрели по сторонам… Поняв, что молодой человек их перехитрил – вышел на улицу вроде как по нужде, а скрылся основательно, и не просто будет поймать его во второй раз, сельсоветчики всю свою злость стали вымещать на родителях беглеца.
– Военное время, родители за сына отвечают по полной программе, сейчас вас обоих отвезем в район и скажем, что вы умышленно скрываете сына, за это полагается вам тюрьма, – покрикивали на чету Габо чиновники. А те, радуясь в душе, что сын оказался молодцом и обманул этих дураков, не перечили, слушали угрозы работников сельсовета. Чета Габо понимала, что после произошедшего человеческие нервы могут и не выдержать, а потому пусть сельсоветчики успокоятся, ведь так была близка награда и вдруг – на тебе, пшик оказался в руке. Жаль потерянную ночь – ни сна, ни дела серьезного. Однако, прошагав вместе до подножия холма, откуда дорога, как лучи солнца, разбегалась в разные стороны села, работники сельсовета, недовольно процедив сквозь зубы: «Бывайте», направились в сторону конторы, там, видимо, их ждали сани.
А Владимир, петляя дворами, заметая следы, пришел к себе во двор и, спрятавшись за большой кучей кизяков, ждал, когда выйдут чиновники и будут искать его. Потом он слышал их разговоры с родителями, удаляющиеся в сторону центральной сельской дороги шаги, хрустящие на свежем снегу. Когда те, дойдя до дороги, повернули в сторону речки, Володя вошел в дом, и, как ни в чем не бывало, поднялся на печь. После часов, проведенных в одной нательной рубахе на холодной улице, теплая печь была ой, как хороша.
Еще много раз убегал Владимир от сельсоветских чиновников, им не удавалось вручить ему повестку. Однако он сам решил получить повестку и пойти в армию. Причиной стал разговор еще не ушедших в армию одноклассников и одноклассниц, пожалевших Володю за его серьезную болезнь.
